– Потому и хотел сбежать? – усмехнулась Анна.

– Не ждал тебя увидеть в кожаной куртке и фуражке со звездой.

– Не думал, что я пойду служить революции?

– Ты дочь богатого торговца, Анна. У твоего отца было пять магазинов.

– Семь, – поправила его Анна. – Но это в прошлом. Мой отец эмигрировал вместе с мамой и моей младшей сестрой. А я присоединилась к народу.

– К народу?

– Только не нужно сейчас спорить о политике, Петр.

– Что будет со мной теперь?

– Я навела о тебе справки.

– Вот как? – удивился Петр. – Когда же ты успела?

– У нас служит твой сослуживец по северо-западному фронту. Поручик Дреев. Помнишь его?

–Как не помнить. Хотя друзьями мы с ним не были. Он, кажется, большевик.

– Ныне он командир эскадрона в армии Донской Республики. Говорит, что ты хороший офицер. А нам сейчас нужны командиры. Я могу получить разрешение для тебя.

– Разрешение?

– На службу в Красной армии.

– Но я не хочу больше служить, Анна.

– Ты прибыл сюда, дабы присоединиться к белым?

– Нет. Я не имею намерения вступать в Белую армию, как и в Красную армию.

– Тогда зачем ты здесь?

– Пробираюсь на Юг с намерением покинуть Россию навсегда.

– Вот как? Ты выбрал странный маршрут, Петр.

–Не я выбирал. Так сложились обстоятельства, Анна.

– Вот именно, – сказала она. – Ты сказал верно. Обстоятельства. И они диктуют тебе свою волю. Присоединяйся к Красной армии Донской Республики и останешься жив. Иначе расстрел.

– Но по какому закону? Расстрел за что?

– Декрет от 5 апреля 1918 года, Пётр. Декрет ДСР (Донской Советской Республики) о «Красном терроре» в котором сказано «что подлежат расстрелу все лица, причастные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам». Сейчас идет суровая гражданская война, Петр. И я даю тебе шанс, учитывая наше с тобой старое знакомство.

– А иного пути…

– Нет. Местный комиссар по борьбе с контрреволюцией Шамов таких как ты не отпускает.

– Таких как я?

– Ты дворянин. А он ненавидит дворян. Офицера из низов он еще может помиловать. Но вот дворянина никогда.

– Я сын гимназического учителя. Я не князь Голицын.

– Но дворянского сословия.

– Анна, мой дед выслужил дворянство на Крымской войне. Отец был учителем.

– Но ты дворянин! Шамов не станет разбираться в родословной. Он и меня ненавидит. Я, по его мнению, представительница чуждого класса. Капиталистов он также не любит, хоть и меньше чем дворян. Уже не знаю, чем они ему так насолили. Но я прислана сюда из Москвы. До меня он не дотянется. Руки коротки. А вот до тебя легко.

– Он станет заниматься судьбой простого корнета? Только в той камере, где я разместился, по твоей милости, столько офицеров позначительнее меня.

– Тобой он будет заниматься. Если бы я знала, что у него есть твои приметы, не стала бы задерживать тебя на вокзале.

– Мои приметы? – искренне удивился Лабунский.

– И я удивилась, когда узнала. Ты успел наследить в Москве. И это большой минус к твоему дворянству в глазах Шамова…

***

Андрей Шамов, комиссар по борьбе с контрреволюцией Донской Советской Республики, обладал хорошей памятью. Он помнил телеграфное сообщение из Москвы по группе офицеров-контрреволюционеров, которые могут появиться в Ростове.