О родительских нравоучениях: призыв Тома воспитывать и наставлять детей удивил меня. Мы с женой выбираем истории из газет и один или два раза в неделю обсуждаем их с детьми в качестве примеров того, как нужно правильно вести себя. Он в первый раз дал мне понять, что от этих бесед был какой-то толк.

О переговорах по поводу смягчения наказания: здесь я с Томом не согласен. Я думаю, что нужно объяснять детям, что сама по себе ложь — поступок худший, чем та провинность, которую пытались скрыть, и что вы расстроитесь значительно больше, если вам соврут. И я не думаю, что следует открыто торговаться по поводу смягчения наказания. В любом случае здесь дело не в наказании.

Когда я думаю, что Том или Ева сделали что-то такое, что захотят скрыть, я стараюсь избавить их от этого искушения, а не провоцировать на вранье. Я не говорю: «Не буду вас наказывать, если вы сами расскажете мне, что сделали то-то и то-то». Если я считаю, что кто-то из них вчера засиделся допоздна, то вместо того чтобы спросить: «В котором часу ты вчера лег спать?», я спрашиваю: «Я слышал, ты вчера лег поздно. Почему ты нарушил режим?» Если я не настолько в этом уверен, могу сказать: «Прежде чем ты что-то скажешь, подумай хорошенько, а потом отвечай на мой вопрос. Думаю, ты вчера нарушил режим и засиделся допоздна. Пожалуйста, не надо врать, это еще хуже, чем нарушать режим. Но ты же знаешь, что у тебя есть определенный распорядок дня, и я хочу знать, почему ты его нарушил».

Глава 5. Как родителям справиться с детской ложью?

(автор Мэри Энн Мэйсон Экман)

Как семейный юрист я была поражена, какое сейчас трудное время для того, чтобы вырастить достойных детей, придерживающихся норм морали. Дело не только в наркотиках и сценах насилия по телевизору, которые сбивают детей с верного пути. Безвозвратно изменились и семейные устои. Подавляющее большинство семей состоят из одного родителя (работающей матери), и старые модели воспитания детей уже практически не работают. Но есть ли у нас некая новая мудрость взамен старой? Наши традиционные источники мудрых советов и нравственной поддержки — община и церковь — уже не имеют такого значительного влияния в развивающейся светской городской культуре. У нас, родителей, есть много вопросов, но ответов на них пока мало.

Узнав, что наш 13-летний сын Том соврал нам про вечеринку, которую тайно устроил в наше отсутствие, сначала я рассердилась. Когда гнев улегся, мне стало страшно, а потом я почувствовала себя виноватой. Я испугалась, что он может пойти по наклонной. Имелись и проблемы в школе: систематическое вранье о невыполненной домашней работе, прогулы и надуманные оправдания. Ни один из этих проступков не был по-настоящему серьезным, но было очевидно, что дело принимает опасный поворот.

Когда на смену страху пришло чувство вины, я стала копаться в себе, думая, что я сделала не так как мать. В детстве Том весь день проводил в группе продленного дня. Он пережил болезненный развод родителей, когда ему было четыре года, и разделил со мной непростой период жизни, пока я не встретила Пола и снова не вышла замуж. В общем, этот ребенок на себе ощутил все тяготы современной жизни, незнакомые предыдущим поколениям детей. Может быть, теперь я наблюдала горькие последствия современного воспитания наших детей? (Далее в этой главе я постараюсь осветить некоторые специфические проблемы, связанные с ложью и разводом. Я также рассмотрю важное влияние группы продленного дня на нравственное развитие ребенка.)

Я задумалась о том, как воспитывала сына. Мы не исповедуем никакой религии, но, безусловно, мы учили его быть честным.