— Я отлично знаю, что для Герта она просто легка в обращении и всегда под рукой, — выпалила Лизе. — Чтобы с ней переспать, ему не нужно мобилизовать никакие эмоции, только и всего. Она не бредит ни любовью, ни браком. На самом деле, думаю, ты права: я на секунду отключилась в ванной, вот фантазия и разыгралась. Ты же знаешь, я всегда мечтала написать роман ужасов для взрослых. Ханне семнадцать, детские книжки ей больше не нужны.

— Как у нее дела? Я не видела ее целую вечность.

Черты Надиного лица вернулись на место, и глаза ее казались чистыми и пустыми, словно только что из прачечной. Она всегда относилась к своим вещам разборчиво, внимательно и не позволяла разрушиться ничему из того, чем владела.

— Хорошо. Но у нее до сих пор нет парня. А она, знаешь ли, для этого уже вполне доросла.

— Еще появятся. Семейственность всегда была ей по душе.

Надя глотнула пива, ее глаза вытянулись и сузились — потеки мокрой акварели, готовые вот-вот слиться. Это придало ее лицу хитрое и ненадежное выражение. Хотела бы Лизе знать, что Гитте сказала Наде, открыв ей дверь. Она пристально смотрела на подругу, и чувство полной покинутости проскользнуло в нее, словно ее уносило на льдине и никто не слышал крика о помощи. Она заглядывала за многочисленные потайные вуали в поисках Надиного лица двадцатилетней давности, когда они встретились в Королевской библиотеке — сколько юных девушек сбегали туда из дома, который сковывал их движения, как прошлогоднее платье. Надя разделила с ней свой круг друзей, и, так как Лизе ничто не удерживало, она прокралась туда, словно в бальную залу, украшенную для других, — вот так и ее подарки Ханне всегда предназначались для другого ребенка. Надины друзья были провинциальными студентами, одним из них оказался Асгер. Если бы она не встретила Надю, то, наверное, вышла бы замуж за механика и жила в Нёрребро, в нескольких улицах от дома своего детства.

Оглушительный шум разорвал тишину так неожиданно, что Надя в ужасе уронила вилку на пол. Она уставилась на дверь в гостиную.

— Что это, ради всего святого, такое? — воскликнула она.

— Гитте поставила пластинку, — равнодушно сказала Лизе. — Они с Могенсом жить не м