Когда наконец-то их погрузили на корабль, Ковалёв стал жадно прислушиваться, в надежде как можно быстрее услышать шум двигателей, чтобы в безопасности покинуть ненавистный ящик. Во время перелёта в грузовом отсеке явно не должно было находиться ни одной живой души, кроме двух отчаянных ребят, что путешествуют в коробках с хэнлорыжем.

«Ещё чуть-чуть, ещё рано, ещё не взлетели, надо ждать, — мысленно отговаривал себя Ковалёв от того, чтобы не выскочить раньше времени из контейнера. — Вот же зараза, глаза режет похлеще лука».

Комедиант сомкнул веки, чтобы хоть как-то защитить глаза от едких испарений эфирных масел хэнлорыжа.

— Лёха! Ты живой, вообще? Очнись! — послышался голос Жаба.

Ковалёв открыл глаза. Над ним склонился друг, крышка ящика была сорвана, вокруг ваялись раздавленные плоды кхэлийского деликатеса.

— Ну ты меня напугал. Я уже полчаса не могу тебя в чувство привести. Думал, ты совсем отравился, — сказал Жаб, который выглядел всерьёз перепуганным и говорил намного быстрее, чем он обычно это делает.

— Какие полчаса? — удивился Лёха. — Я только глаза закрыл. Тут же открываю — вижу твою морду. Что случилось?

Ковалёв попытался вылезти из ящика, но его повело в сторону, и он упал.

— Говорю же, отравился, — с сочувствием произнёс амфибос и помог другу выбраться.

Лёха попробовал очистить одежду от налипшей мякоти хэнлорыжа, но у него мало что получилось.

— Мда, видимо, здесь поможет только смена гардероба, — сказал комедиант, в отчаянии махнул рукой и обратился к товарищу: — Ты сам как?

— Нормально, уже осмотрелся. Есть хорошая новость, пойдём!

Жаб пригласил друга подойти к двум стоявшим в противоположном углу грузового отсека контейнерам. Ковалёв подошёл к ним и прочитал надписи на боковых стенках.

— Скажи, дружище, когда нам в последний раз так везло? — спросил Лёха, улыбаясь во все зубы и не имея ни желания, ни сил скрывать свою радость.

— Нам, вообще, давно не везло, — грустно констатировал печальный факт амфибос.

— Может, кончилась чёрная полоса? Ты не в курсе, сколько отсюда до Олоса лететь?

— Здесь совсем рядом, часов восемь без гиперпрыжков. Они поэтому и обслуживают Олос, что так близко находятся. Транспортные расходы минимальные, обычные грузовые шаттлы используют, без гипердвигателей.

Ковалёв ещё раз оглядел стоящие рядом контейнеры и размял плечи.

— Думаю, раньше времени туда лезть не стоит, — сказал он. — До посадки смело можно на полу посидеть, а то у меня и так все кости ноют.

— Это точно, — согласился Жаб. — Ты поспи лучше, а я тебя разбужу, как прилетим.

Лёха не стал спорить с другом, он быстро устроился на полу, положив под голову сложенный в несколько раз кусок брезента, оторванный от одного из ящиков. В грузовом отсеке было довольно-таки холодно, но бывший штурмовик привык спать и не в таких условиях. Через минуту, после того как его голова коснулась поверхности грязного брезента, он уже смотрел первый сон.

Как обычно бывает в таких случаях, сколько бы ты ни спал, но если хорошо не выспался, то после пробуждения всегда кажется будто ты только что уснул, а тебя сразу же подняли.

— Уже? — пробурчал недовольный Ковалёв, после того как Жаб его растолкал. — Прилетели, что ли? Я, наверное, когда вся эта ерунда закончится, неделю отсыпаться буду.

— Лишь бы закончилась. Давай быстрей прятаться, в любой момент сюда могут войти, мы приземлились.

Сказав это, Жаб быстро запрыгнул в один из двух контейнеров, примеченных комедиантами в начале полёта.