Семью царя Ивана Алексеевича принято традиционно противопоставлять семье и настроениям самого Петра; родовое гнездо Романовых село Измайлово — рожденному духу реформ соседнему селу Преображенскому. Такая трактовка была удобна историкам всех направлений: одним она позволяла усилить значение Петра, другим подчеркнуть насильственный характер его преобразований.

Женитьба Петра

Тем временем Петр вошел в возраст. Молодого человека не воспитывали в мысли, что ему предстоит править государством. Он вырос с убеждением, что он царь гонимый и что ему не видать власти и даже не жить, пока у власти его сестра и Милославские. Соответственно, наклонности Петра получили крайне одностороннее направление. «Вся политическая мысль его была поглощена борьбой с кланом Милославских; все гражданское настроение его сложилось из ненависти и антипатий к духовенству, боярству, стрельцам, раскольникам», — писал В. О. Ключевский.

Но пока его позиция никак не проявлялась; Петра знали лишь как командира потешных полков. Кроме военных потех, младший царь пристрастился к пьянству и разврату. Надо было спешно поправлять его репутацию. Царица Наталья и ее советники приняли демонстративное решение женить Петра. Понятно, что ревнивой Нарышкиной нелегко дался подобный шаг. Но тут имелось и еще одно, пожалуй, главное обстоятельство: женатый мужчина не будет нуждаться в опеке старшей сестры Софьи.

Царский брак представлял интерес государственный и был делом исключительно сложным. Нельзя сказать, что имелось мало кандидатур в царицы. Например, одно время обсуждалась возможность женить Петра на княжне Трубецкой. Но слишком близкое родство с Голицыными сыграло не в ее пользу. Другие кандидатуры знатных девушек также были отвергнуты Нарышкиными, комплексовавшими из-за своего «худородия». Наталья Кирилловна как огня боялась невестки княжеской крови. Уж та бы не упустила случая попрекнуть свекровь происхождением.

Поэтому жену Петру искали в домах не особенно знатных, но и не низких, чтобы не стыдно было.

Внимание царицы и ее партии обратилось на многочисленную фамилию Лопухиных.

В «Российской родословной книге» род Лопухиных признан происходящим от Редегиных, якобы потомков убитого князем Мстиславом Владимировичем в 1022 году касожского князя Редеги. Его будто бы второй сын Роман, окрещенный Мстиславом, получил в жены княжну Мстиславну и стал родоначальником дворянских фамилий Глебовых, Лаптевых и Лопухиных. Но потомство Романа после 1022 года не прослеживается; указывается, и то только предположительно, его праправнук в пятом колене Михаил Юрьевич Сорокоум. Праправнук Сорокоумауже более реален: это Варфоломей Глебов-Лапоть. Его сын Василий, прозванный Лапуха, и стал родоначальником фамилии Лопухиных.

«История родов российского дворянства» отвергает происхождение Лопухиных от легендарного Редеги, но считает фамилию уже существовавшей в XV веке.

Представители этой семьи в первых шести коленах не отличались, правда, особенными заслугами до того счастливого случая, когда царица Наталья Кирилловна за личную к ней приверженность не остановила выбор невесты сыну на дочери мелкопоместного дворянина Иллариона Абрамовича Лопухина. А пять братьев Лопухиных составляли большую спаянную силу, которой так не хватало вдовствующей царице. Ведь в ее партию входили в основном родственники Нарышкины, не считавшиеся «дельными» людьми, Апраксины, возвысившиеся через царицу Марфу, и умный, достаточно образованный, говоривший по-латыни, но вечно пьяный князь Борис Голицын, ловко ведущий кампанию против царевны Софьи.