Большинство мемуаристов прославляет блистательную красоту Екатерины. Возможно, в то время, когда дородность считалась высшим достоинством женщины, внешность Екатерины соответствовала критериям женской красоты; возможно, каждый из современников старался польстить вкусу монарха.

В 1715 году Екатерина была «приятной полноты; цвет лица ее весьма бел с примесью природного, несколько яркого румянца, глаза у нее черные, маленькие, волосы такого же цвета, длинные и густые, шея и руки красивые, выражение лица кроткое и весьма приятное».

«Роскошная черная коса убрана со вкусом; на алых полных губах играет приятная улыбка; черные глаза горят огнем, играют страстью; нос слегка приподнятый; высоко поднятые брови; полные щеки, горящие румянцем, полный подбородок, нежная белизна шеи, плеч, высоко поднятой груди».

Так и вспоминается пушкинская «Барышня-крестьянка», чьи белила и румяна герой «по простоте» вовсе не заметил.

Такой она представлялась иностранным дипломатам, описывающим царицу своим министрам; такой изображают ее и многочисленные портреты того времени. Но, например, на портрете работы Я. Хубракена изображена самая настоящая служанка.

Видевший Екатерину при прусском дворе барон Пёльниц вспоминал, что в ней, с лицом, намазанным белилами и румянами, и коренастой фигурой, на которой топорщилось безвкусное платье, не было ничего соблазнительного. Но в ее манерах не было ничего неприятного, и можно было с натяжкой назвать их хорошими, имея в виду ее происхождение.

Никто не заикнулся о свисающих щеках царицы; живописцы их как будто и не заметили. Не видны и многочисленные черные родинки. Никогда не упоминались ее большие, почти мужские, растоптанные ступни, о размерах которых можно судить по сохранившимся башмакам царицы. Может быть, они с мужем могли носить одну пару на двоих…

Что еще «позабыли» изобразить художники? Например, грушеобразность лица, которая не только хорошо просматривается на «народном» портрете того времени Н. Г. Мусикийского, но и унаследована всеми ее детьми от Петра.

Царь не замечал изъянов внешности Екатерины. Нельзя было не увидеть проявляемую им «большую нежность» к супруге. Он часто при всех смачно ее целовал. Некоторые утверждали, что царь находил удовольствие в том, чтобы самой личностью своей избранницы уязвить остальных, более благородных дам своего двора.

Однако если мужчинам она казалась привлекательной, женщины судили ее чрезвычайно строго. Любимая сестра Фридриха Великого Вильгельмина, маркграфиня Байретская, встретилась с царской четой в 1719 году в Берлине. «Царица мала ростом, толста и черна, вся ее внешность не производила выгодного впечатления. Стоило на нее взглянуть, чтобы тотчас заметить, что она низкого происхождения. Платье… на ней было старомодного фасона и все обшито серебром и блестками. По наряду ее можно было принять за немецкую странствующую комедиантку. На ней был пояс, украшенный спереди вышивкой из драгоценных камней очень оригинального рисунка в виде двуглавого орла, крылья которого были усеяны маленькими драгоценными камнями в скверной оправе. На царице были навешены около дюжины орденов и столько же образков и амулетов, и когда она шла, все звенело, словно прошел наряженный мул».

Злоязычная Вильгельмина Байретская не преминула упомянуть, что русская царица при первом представлении бросилась целовать руки королевы прусской, как какая-нибудь служанка.

Существует неразрешенное до настоящего времени сомнение относительно цвета волос Екатерины. Почти все мемуаристы и абсолютно все портреты свидетельствуют, что она была брюнетка. Подтверждением служат широкие и густые черные брови, из-за которых на портрете Каравака она похожа на генсека Брежнева. Однако в иностранных источниках имеются сведения, что волосы у нее были светлые: «дородная и светловолосая».