– Елене Сергеевне, – пожала я плечами.

Татьяна постояла молча пару секунд, потом швырнула на пол чашку, фонтан фарфоровых брызг взлетел в воздух.

– Моя любимая кружка, – зарыдала Медведева, садясь на корточки, – разбилась!

Я бросилась к бару, моя покойная бабушка Фася всегда говорила: «Лучшего средства от стресса, чем сладкий крепкий чай с коньяком, нет. Успокаивает почище любых лекарств».

Напоив Таню волшебным средством, я усадила ее на диван и прижала к себе.

– Прости, Дашута, – еле слышно выговорила она, – чего это меня по кочкам понесло?

– Ты сильно перенервничала, – попыталась я ее утешить.

– У нас хорошая семья.

– Никто не сомневается в этом.

– Конечно, Елена Сергеевна порой меня раздражает!

– Пожилые люди частенько бывают докучливы, своих‑то родителей трудно вынести, а у тебя бывшая теща мужа! Не всякая жена согласится постоянно иметь перед глазами напоминание о прошлой жизни супруга.

– Нет, мы с ней вполне ладим!

Я промолчала. До сих пор я совершенно искренне считала Медведевых образцовой парой. Но, как видите, ошибалась, между тремя взрослыми членами семьи сложились непростые отношения. Хотя разве бывают в природе безмятежно счастливые браки? Похоже, нет. Кое‑кто из любящих родственников выясняет отношения при помощи кулаков, сковородок и кухонных ножей. А Медведевы цивилизованные, интеллигентные люди, ну ругаются изредка, так это в порядке вещей. И потом, с какой стати Танюше любить Елену Сергеевну? Правда, старуха очень помогала ей с Настей, практически служила у Медведевых нянькой.

– Елена Сергеевна узнала внучку, – прошептала Таня.

– По каким признакам?

– По шраму от аппендицита, девочке в восемь лет делали операцию.

– Это не такая уж редкая примета, – уточнила я, – у многих есть рубец.

– Верно. Но еще родинки.

– Где? – заинтересовалась я.

– На ноге, у щиколотки, – пояснила Таня, – из‑за них девочку и назвали Настей.

– Почему?

Таня криво ухмыльнулась.

– Лариса на всю голову долбанутая была! Не забудь, я с ними в одном дворе жила. Такая противная, медлительная, ходила, словно боясь расплескать свое достоинство, ее все терпеть не могли.

– Противная?

– Не передать словами! Вечно замечания людям делала и очень собой кичилась. Считала только свое мнение правильным, а себя – венцом совершенства. Елена Сергеевна такая же. Представляешь, она простыню во дворе вывесила.

– Сушить после стирки?

Таня засмеялась.

– Нет. Наутро после свадьбы! Вот был цирк! Вообрази картину. Полдень, воскресенье, наши сплетницы на лавочках сидят, день солнечный, теплый. В общем, греют жабы пупырышки, и тут из подъезда выпархивает Елена Сергеевна и заявляет:

«Люди добрые! Смотрите сюда! Ларочка вчера замуж вышла непорочной девушкой! Вот простыня!»

И на веревку полотнище вешает с кровавым пятном. Народ прямо офигел. Знойный спектакль. Все и раньше в курсе были, что старшая Кругликова со съехавшей крышей, но размера бедствия не представляли. Во! Шоу одинокой девственницы! До сих пор люди ржут.

Когда Настя появилась на свет, внимательная бабушка усмотрела у нее на лодыжке несколько родинок, выстроившихся в виде буквы Н.

– Господь имя указал! – воскликнула Елена Сергеевна. – Девочку Настей крестить надо.

– Настя – это Анастасия, – напомнил зять, – если отталкиваться от буквы Н, то есть масса других имен: Нина, Наталья, Наина, Нелли.