– А народ какой – грубый, неразвитый! Ну ты подумай – начали смеяться над моими платьями. Будто в шелковых платьях и ходить нельзя! Ну ты понимаешь теперь? Им это дико!

– Конечно, если полоть или снопы вязать, то в шелковых платьях и вправду дико, – чуть-чуть улыбнулась Зина. – А по-твоему, нет?

– Нет, по-моему, нет! – Тамара рассердилась. – И вообще я не за тем туда поехала, чтобы им снопы вязать!

– Ты – им. А они – тебе.

– Ты смеешься надо мной? – Тамара вспыхнула и, вскочив со стула, раза два прошлась по комнате. – Неужели я только того и стою, что снопы вязать?

Зина хотела спросить – а чего же она стоит? Но сдержалась.

– Так разве в совхозе только снопы вяжут? Там небось и клуб есть и читальня. Могла бы, наверное, в клубе работать.

Тамара фыркнула:

– Как же! Антирелигиозные лекции, что ли, читать?

– А хотя бы!

– Нет, ты просто меня нарочно злишь, – крикнула Тамара, и в ее голосе послышались слезы, – ты просто назло!

Зина не хотела злить ее, она искренне думала, что в совхозе можно найти множество интересных дел, если захотеть. Но она не знала, что Тамара пыталась браться за эти дела.

…Отец не сразу отпустил Тамару. После одной пылкой ссоры, когда Тамара уже собрала чемодан, отец глубоко призадумался.

– Мы с тобой оба слишком вспыльчивы, – сказал он примиряюще. – Давай разберемся, давай поищем путей.

– Ты же нашел мне путь – техникум, – обиженно ответила Тамара. – Интересно, какой? Малярный, может быть? Или электричество проводить? Или, может, телят воспитывать?

Николай Сергеевич опять глядел на нее недоумевающими глазами, он опять не мог понять ее горечи и возмущения.

– Ну подожди, ты не горячись. И маляр, и электрик, и телятница – все это люди уважаемых и очень нужных профессий. И, если хочешь знать мое мнение, будь ты сейчас маляром и работай на какой-нибудь стройке, я бы гордился тобой. А уж если бы ты зоотехником пришла к нам на молочную ферму, я бы не только гордился, но и счастлив был бы!

Тамара, пожав плечами, отвернулась. Это движение начисто зачеркивало разговор.

– Ну хорошо, ну давай подумаем о другом, – терпеливо продолжал отец. – Ты как-то сказала, что умеешь делать то, чего никогда не сумеют наши девчата. Может, ты мне объяснишь, что же такое это «то»? Может, в этом и есть твое призвание?

Тамара молчала. Отец ждал.

– Вот у нас клуб есть, – опять начал он. – Может, ты могла бы какой-нибудь доклад сделать? Или беседу провести?

– Какую беседу? О чем?

– Ну мало ли на свете сейчас интересного творится! Вот поди в Космосе побывали – собери материал, да и расскажи поподробнее. Или можно хотя бы поговорить о химии – ты, конечно, читала, какие чудеса – полимеры – открывают и создают нынче химики? Или, например, что делает химия для сельского хозяйства. Это же страшно интересно!

Тамара вполглаза читала о полете в Космос Гагарина и Титова, по телевизору видела их и слышала. Но кто же не видел и не слышал? А химию она учила в школе, но интересного ничего в ней не заметила, лишь бы сдать. И снова Тамара молчала, а отец ждал.

– Может, ты еще скажешь, антирелигиозную лекцию прочесть? – наконец спросила она с усмешкой.

Отец обрадовался:

– Правильно! Вот нужный разговор, Тамара! Ты все-таки не глупый у меня человек!

Тамара сказала это, чтобы задеть отца, а он обрадовался. Он совсем не понимает ее!

– Вот так и решили, – заключил отец, – договорись с заведующей клубом, там у нас хорошая деваха работает, Таня Голубкина, она тебе поможет.