— Не переборщить бы, — с сомнением сказал Подберезский, ежась под усилившимся дождем. Он увидел напротив вывеску ресторана и потянул Комбата за рукав. — Пойдем обсохнем. Да и перекусить не мешало бы.

— Перекусить? — хитро скосив на него понимающий глаз, переспросил Борис Иванович.

— Н-ну, — замялся Андрей. — Конечно, перекусить... Я же говорю: сыро, елки-палки! Так и воспаление легких схватить недолго.

— В самом деле, — с улыбкой согласился Рублев. — Для профилактики не помешает. Только по чуть-чуть. У нас еще дела.

— Какие дела? — сразу погрустнев, спросил Подберезский. — Командир, ты же не собираешься...

— Вот именно, — сказал Борис Иванович, — собираюсь. Ну что ты смотришь? Пошли в твой кабак, тут и вправду сыро.

— А здорово здесь, — сказал Подберезский.

— Что — здорово? — не понял Борис Иванович.

— Совсем другой мир. Всего много, и ничего не понять. Как на другой планете. Помню, пацанами мы специально сюда приезжали. Кто-то сказал, что из этой щебенки здорово искры высекать, так мы, бывало, полные карманы наберем и едем с этим мусором домой...

А если ее на рельсы положить перед тепловозом, она взрывается, прямо как петарда.

— Кто?

— Да щебенка же... А еще, помню, мы любили по этим матюгальникам анекдоты рассказывать. Похабные, само собой... Расскажем и ржем, как идиоты...

— Идиоты и есть, — сказал Борис Иванович.

— Не спорю, — ответил Андрей. — Но я же больше этим не занимаюсь.

— Тогда ладно, — смягчился Комбат. — Тогда живи. Родителям, так и быть, сообщать не буду.

— Вот спасибо, дяденька, — обрадовался Андрей. — Век буду Бога молить. Ноги мыть и воду пить...

Он споткнулся о какую-то железяку и с трудом удержался на ногах.

— Кар-рова, — сказал Комбат. — Все, кончай трепаться. Надо подумать, где нам засесть.

— Лучше всего сидится дома, — прыгая на одной ноге и держась за ушибленный носок, с болезненной гримасой ответил Подберезский. — На чистой кухне, с бутылочкой, а еще лучше — с двумя...

— Нога болит? — спросил Борис Иванович.

— Ага. Железо — оно такое твердое...

— Смотри, как бы шея не заболела, — предупредил Комбат.

— Черный армейский юмор, — уныло констатировал Подберезский, вслед за командиром карабкаясь по выступавшим из торцовой стенки вагона скобам на покатую крышу. — Парня в горы тяни, рискни... Здесь вам не равнины, мать их за ногу...

— Что-то ты разговорился, — оглядываясь на него через плечо, задумчиво сказал Комбат. — Никак, штаны замочил?

— Ну вот, — сказал Подберезский, — ничего от вас Не скроешь, гражданин начальник. Кстати, что мы потеряли на крыше?

— Приятный вид на окрестности, — ответил Комбат, скрываясь из виду.

Оказавшись на скользкой от дождя покатой крыше вагона, он огляделся. Неподалеку маячила застекленная вышка дежурного по станции, и он на всякий случай присел на корточки, подумав, что было бы неплохо захватить эту вышку, и сразу же отказавшись от этой мысли.