Он прошелся по кабинету, ступая бесшумно и мягко, как крупный хищник, и Борис Иванович порадовался тому, что с этим человеком ему драться не придется, Борис Иванович не боялся хищников — ни крупных, ни мелких, но этот лощеный Иван Андреевич наверняка был бы серьезным соперником. Рублев сразу же проникся к нему неосознанной симпатией: сильные люди Комбату импонировали.

Иван Андреевич в два шага вернулся к столу и точным экономным движением сбил наросший на сигарете столбик пепла в массивную черную пепельницу. Борису Ивановичу показалось, что пепельница выточена из куска черного мрамора, но в минералогии он разбирался слабо и решил считать пепельницу просто каменной — так, на всякий случай.

— Вы даже не представляете себе, что вы сделали, — неожиданно горячо сказал Иван Андреевич.

— Почему же не представляю? — удивился Комбат. — Очень даже хорошо представляю. Два вагона оружия — это два эшелона костей. Арифметика простая.

— Да, вы правы, — сказал Иван Андреевич, снова принимаясь мерить шагами кабинет. — Но в политическом смысле...

«Конечно, — устало подумал Борис Иванович, — в политическом. В каком же, черт подери, еще? Кости — они и есть кости, только на удобрение и годятся. Ну еще, может быть, на клей да на собачий корм. А вот в политическом смысле.., это, конечно, да. В политическом смысле я, можно сказать, освободил для кого-то теплое местечко и способствовал некоторым ведомственным перемещениям. А ведомственные перемещения на уровне генерал-полковников — это уже, товарищи, политика. В таком вот смысле... В таком, значит, ракурсе.»

— ..трудно переоценить, — продолжал между тем Иван Андреевич, расхаживая по кабинету. — Честно говоря, на такое способен далеко не каждый, и даже, признаюсь вам по секрету, далеко не каждый из наших сотрудников...

— Кстати, о ваших сотрудниках, — вклинившись в паузу, вежливо перебил его Рублев. — Я ведь уже почти неделю дома не был.., да что там «почти» — как раз неделю!

— А, вы о том инциденте, — слегка поморщился Иван Андреевич. — Наши люди сами виноваты. Мы стараемся отбирать лучших из лучших, но сами понимаете... В общем, выговоры с понижением в звании им гарантированы.., если, конечно, вы не захотите подать в суд.

— Я что, похож на психа? — забыв о вежливости и правильности речи, спросил Комбат. — Судиться с вашей конторой? Увольте, полковник.

— Генерал, — мимоходом поправил его Иван Андреевич.

— Тем более, — сказал Комбат.

Иван Андреевич некоторое время озадаченно смотрел на Рублева, пытаясь, видимо, понять, что должна была означать последняя фраза, не понял и продолжал, плавным жестом стряхивая пепел в мраморную пепельницу:

— Напрасно вы так отзываетесь о нашей.., э.., организации. Мы не меньше всех прочих заинтересованы в построении правового общества. Россия устала от беспредела, а каждый из нас в отдельности — это часть России. Каждый в отдельности и все вместе — только так можно что-то изменить, Борис Иванович. Я, конечно, далек от того, чтобы давать вам советы, тем более идущие вразрез с интересами моего ведомства, но на вашем месте я бы именно так и поступил.

— Как?

— Подал бы в суд.

Комбат озадаченно почесал бровь, пытаясь сообразить, говорит генерал всерьез или просто валяет дурака с умным видом, тоже ничего не понял и сказал:

— Бросьте, полковник.., то есть, виноват, генерал.

Вы же прекрасно видите, что ни в какой суд я обращаться не стану, потому и советуете. И потом, зачем это мне? В больницу-то попали они, а не я, так что, на мой взгляд, все в полном порядке.