Кривясь и обжигая губы, он сделал последнюю затяжку и выбросил окурок в дождь через форточку.

Выпить бы сейчас, подумалось ему. Да не просто выпить, чтобы горло промочить, а хорошенько, по-нашему, по-русски, как положено, — до полной потери пульсации. Хозяин это дело тоже очень уважает, но он может себе позволить, потому что — хозяин, а ты, майор, подожди выходного. Чтобы, значит, хозяин мог спокойно надраться до поросячьего визга и полночи хватать баб за всякие места — на большее-то он в пьяном виде не способен. Кабы не «личный досмотр», совсем пропали бы девки без мужской ласки...

Он лениво, боком, сполз со стола и вышел в гараж, чтобы проводить первую группу. В общем-то, это была пустая формальность, которой он частенько пренебрегал, но кто знает, чего можно ждать от этих новичков...

Он взглянул на машину и взялся за голову: вот тебе и формальность! Один из этих недоумком расселся на заднем сиденье, поставив автомат торчком между ног — не на пол даже, а на самое сиденье! — так что вороненый ствол «Калашникова» просматривался в окошко со всех сторон, как на витрине. Ну как же: личная охрана генерал-полковника Шарова, не урки какие-нибудь!

Сдерживаясь, чтобы не подбежать, Багор подошел к машине и несильно стукнул в дверцу согнутым пальцем. Стекло плавно поехало вниз, и к нему повернулись внимательные рыла — все пять штук одновременно, словно ими управлял тот же серводвигатель, что поднимал и опускал стекло.

— Никита, — с трудом припомнив кличку и изо всех сил стараясь говорить ровно и спокойно, сказал Багор, — у тебя разрешение на пушку есть?

— А? Да, есть. На газовую, — ответил охранник, даже не подумав убрать автомат.

— А удостоверение сотрудника ФСБ? — сам умиляясь своей ангельской кротости, продолжал спрашивать Багор.

— Н-нет, — промычал совершенно сбитый с толку Никита.

— А ментовские корочки? А членский билет общества охотников и рыболовов? Хоть что-нибудь у тебя есть, мудак?!

Перестав наконец сдерживаться. Багор заорал так, что запершило в горле, а несчастный Никита позеленел и стремительно спрятал автомат под сиденье.

— Нет, — массируя двумя пальцами саднящее горло, сказал Багор, обращаясь уже ко всем, — если кто-то соскучился по баланде, я не против. Делайте что хотите, только не в машине хозяина. Теперь все ясно?

Рыла послушно закивали, как китайские болванчики, и автомобиль наконец выехал из гаража.

— Сучье племя, — проворчал Багор и зашагал наверх, в свою каморку, которую все здесь почему-то повадились называть кабинетом, хотя самому Багру она больше напоминала собачью конуру или, в крайнем случае, сортир в крупнопанельном доме для плебеев.

С трудом протиснувшись между столом и стенкой, он упал в кресло и закурил. Курить не хотелось вовсе, но до возвращения хозяина делать было совершенно нечего. Как пес, подумал он. Как трижды долбаный шелудивый кобель, сижу в конуре и жду хозяина. Хозяин придет и угостит конфеткой.., а может быть, наоборот, дубиной по хребту, это у нас зависит от настроения.., нальет в миску помоев, потреплет по холке, а потом покажет на кого-нибудь пальцем и скажет: фас! Ох, не завидую я тому, на кого он покажет... А себе, спросил он себя, ты завидуешь? Конечно! Здесь такие густые помои, и даже шкурки от сала попадаются, не то что у овчарок в собачьем питомнике...

Телефон на столе коротко звякнул и вдруг залился пронзительной трелью.