Телефон на столе коротко звякнул и вдруг залился пронзительной трелью.

— Легок на помине, — непочтительно сказал Багор и взял трубку.

Хозяин был краток: просто спросил, на месте ли Багор, как будто это вызывало у него какие-то сомнения, и сообщил, что сейчас приедет. Еще он сообщил, что у него есть к Багру разговор, и по тону его голоса Багор понял, что никакими конфетками тут, похоже, и не пахнет.

Шаров прибыл в рекордно короткий срок и сразу же вызвал майора Багрянцева к себе. Он так и сказал по внутреннему телефону — майор Багрянцев, и у Багра окончательно испортилось настроение. Сейчас, думал он, торопливо поднимаясь на второй этаж, сейчас он мне вломит. Сейчас завинтит такой фитиль, что глаза на лоб полезут... Только вот с чего бы это вдруг?

Живот у него, что ли, разболелся? Сейчас... Сейчас мы все узнаем...

Хозяин, против обыкновения, не сидел развалясь за своим огромным столом, старомодно обтянутым зеленым сукном, как какой-нибудь трахнутый бильярд, и не стоял у полукруглого, от пола до потолка, окна в позе глубокого раздумья, а поджидал Багра прямо за дверью кабинета, как засевший в тростниках голодный тигр-людоед. Он и прыгнул в точности, как тигр из засады, и Багор, готовый, казалось бы, ко всему, в первый момент даже растерялся: ему показалось, что хозяин хочет вцепиться ему в глотку своими фарфоровыми зубами.

— Ты, — прошипел генерал-полковник Шаров, обильно брызгая слюной, как взбесившийся пес, — ты, недоумок!

Он схватил Багра за отвороты пиджака и с размаху припечатал к стенке. Именно в этот момент майору почудилось, что ему хотят перегрызть горло.

— Виноват, — прохрипел он, пытаясь встать по стойке «смирно», — боюсь, я не совсем понял...

— Он не совсем понял! — повторил генерал-полковник Шаров, оторвал начальника своей охраны от стены и снова с силой припечатал его спиной к темным ореховым панелям. Теперь он уже не шипел, а рычал. — Ты совсем ничего не понял, дерьмец, поганец, сморчок недоделанный! Ты все поймешь, когда тебя возьмут за твою тощую задницу и повесят на солнышко для просушки! А вместе с тобой и меня, быдло ты, петух барачный!

Он с неожиданной в его почтенном возрасте силой отшвырнул Багра в сторону, как грязное полотенце, и, отдуваясь, прошел к столу. С трудом удержавшийся на ногах Багор смотрел, как он усаживается на свое место и ерзает в кресле. Он и сидел-то сегодня не так, как всегда, а так, словно ему в задницу всадили штык-нож. Геморрой? Сроду у него не было никакого геморроя... И потом, не из-за геморроя же он так бесится. Ну все, уселся. Теперь, кажется, все, сейчас начнет говорить...

— Я вами недоволен, майор, — лязгающим голосом сказал хозяин, и Багор понял, что его дела совсем плохи: обращение на «вы» означало у Шарова высшую степень раздражения. Хотя чего там, уныло подумал Багор, и так видно, что старик не в себе... — Я вами категорически недоволен. Имя Рублева Бориса Ивановича вам что-нибудь говорит?

— Рублев? — переспросил Багор. — Нет, впервые слышу...

Догадка вдруг продрала майора до самого нутра, до кишок, словно он хватил полстакана купороса.

— Не может быть, — почти прошептал он. — Тот?

— Тот! — грохнув кулаком по столу, выкрикнул генерал. — Почему вы меня спрашиваете, тот это или не тот?! Я не знаю и знать не хочу ни тех, ни этих! Почему эта сволочь до сих пор жива?! Почему эта сволочь свободно разгуливает по городу с тем самым кейсом, который, по вашим словам, сгорел вместе с этой сволочью?! Почему?! Я вас об этом должен спрашивать или вы меня?!

Багор гордился своим умением падать, как кошка, на четыре лапы, не расшибаясь при этом в лепешку.