|
Охнул, ухватился за торчащий из земли корень, сказал: — Дно топкое… — Ладно, выбирайся, дойдем по болоту, — Глеб протянул товарищу руку. — Кончится же оно когда-нибудь. — Да ничего страшного, я сейчас… — Ирт отпустил корень, оттолкнулся ногами от берега, нырнул, поплыл в противоположную сторону — быстро поплыл, практически не шевеля конечностями, ввинчиваясь в воду, словно тюлень или выдра какая. И Глеб подумал, что не удивится, если вернувшийся раб признается, что когда, то он был ныряльщиком за жемчугом… Ирт вернулся минут через двадцать, пригнал небольшой плот из трех бревен, связанных то ли лыком, то ли мочалом. — Раздевайся, — велел он Глебу и поинтересовался: — Плавать умеешь? — Да вроде бы. — Будем держаться за бревна и толкать их… — Ирт, выбравшись на берег, перетаскивал свое немногочисленное имущество на плот. — Только несильно налегай, связал я не очень надежно… Глеб разоблачился, аккуратно сложил кожаный доспех, пристроил меж бревен копье и прыгнул в воду, зная, что здесь глубоко у самого берега, а дно вязкое. Вода ожгла холодом, дыхание перехватило, и Глеб невольно охнул, ругнулся, судорожно схватился за скользкие бревна. — Под берегом ключи, — сказал ему Ирт. — Потому и болото… Уже на середине реки Глебу вдруг подумалось, что в этом тихом омуте могут водиться какие-нибудь твари, похуже чертей из поговорки, Представилось, как когтистая лапа поднимается сейчас со дна, тянется наверх, к поверхности, где бултыхаются два человека. И огромный выпуклый глаз пялится из тины… Глеб чертыхнулся и сильней заработал ногами. 4 — Ну-ка, Богоборец, повернись, — в голосе Ирта прорезались покровительственные нотки, и Глебу это не очень нравилось. — Пиявок-то сколько насобирал! Они не торопились одеваться — сохли. После ледяной воды воздух казался теплым, словно махровый халат, только что снятый с горячей батареи отопления. — Ненавижу этих тварей… — Ирт короткой палочкой сковыривал с Глеба разбухающих на глазах пиявок и отбрасывал их подальше. — Помню, работал я на торфяных болотах, стелил гать. Так их там было больше, чем комаров. Ох, попили они у меня тогда кровушки,… Что-то сейчас на тебе ни одной не видно, — ворчливо сказал Глеб. А работал на болотах старичок один, колдун из местных, он-то меня и заговорил. Теперь ко мне ни одна такая тварь не пристает… — Ирт подцепил пиявку, присосавшуюся у Глеба меж лопаток, точно в центре Знака Богоборца. — Больно! — вскрикнул Глеб и резко повернулся. — Извини, — немного растерялся Ирт. — Но я ничего особенного не сделал. — Нажал сильно. — Да нет. Не сильней, чем обычно. — Ну, не знаю… Кольнуло, словно раскаленной иглой. — Ладно, попробую осторожно… Глеб снова повернулся к Ирту спиной, и раб аккуратно подсунул заостренную палочку под черное тело пиявки, чуть нажал. Глеб зашипел, плечи его напряглись, голова дернулась. — Сейчас… — шепнул Ирт, пытаясь подцепить пиявку. — Сейчас… — Тельце паразита растянулось, темная кровь заструилась по коже Богоборца. |
