|
— А бегущий без остановки быстро свалится замертво». Волколак не хотел свалиться замертво. Он знал, что новая жизнь, новое подключение влетит в копеечку. И вряд ли родителей обрадует новость, что пора опять раскошелиться. Волколак криво усмехнулся, подобрал острый кусок щебня, шагнул к придорожному камню, нашел знакомую надпись. Привстав на цыпочки, старательно обновил ее, обвел стрелку, указывающую на плешивую макушку холма с плоскими бородавками крыш. Отступил на шаг, склонил голову набок, полюбовался результатом. «Волколак проведет вас через Черное Урочище. Дешево. В любое время». Он ведь здесь не бездельничал. Он тоже работал. Зарабатывал на жизнь. И заработок этот был настоящим. Ведь при желании виртуальные монеты можно обратить в реальную наличность. И как знать, может, когда-нибудь, когда у него будет приличный доход, именно так он и станет поступать. Ведь есть же люди, для которых игра — прибыльное занятие. Существуют же специальные биржи, где игровое золото можно обменять на любую валюту, есть и сетевые магазины, в которых можно продать ненастоящее барахло за настоящие деньги — за доллары, евро, юани, рубли. «Когда-нибудь, — заверил себя Волколак, — игра сделает меня богатым». Главное — двигаться понемногу. Главное — не спешить. 7 Гудели, ныли голоса. Ни слов, ни звуков — только ровный, монотонный гул. И отдаленный лязг. Стальной звон. Постукивание. Мечи… Глеб очнулся, дернулся, приподнялся. Огляделся недоуменно, встревоженно. Он лежал на полу, в углу, на куче тряпья. Над его головой потрескивал факел, ронял огненные капли в прибитую к стене миску с водой. На закопченных потолочных балках колыхались грязно-серые паучьи тенета — словно обрывки сгнивших флагов. В тесной комнате было полно народу. Испуганные, встревоженные люди сидели, скрестив ноги, полулежали, привалившись к стенам. Кто-то нервно расхаживал, перешагивая через вытянутые ноги, через тела, топча сброшенную одежду, пиная стоптанную обувь. — Где я? — Глеб пытался вспомнить, как он здесь очутился. В комнате не было мебели. Голые бревенчатые стены были изрисованы углем — примитивно изображенные человечки сражались на мечах и копьях, стреляли из луков по мишеням, бились врукопашную. — Что это за место? — Голос Глеба влился в общий гул и потерялся, растворился в нем. Окон здесь не было. Только обитая железными полосами дверь с маленьким смотровым окошечком, закрытым в данный момент. — Что происходит? — Глеб, опираясь на стену, встал. Он странно себя чувствовал. Очень необычно. Это его пугало. И память… Что-то случилось с его памятью. Ее словно вычистили, обрубили что-то, и культи воспоминаний так мучительно саднили… «Амнезия», — выплыло нужное слово. И Глеб, не удержавшись, произнес его вслух. Громко. Так громко, что его наконец-то услышали. — Я — Ирт, — повернулся к нему небритый мужичок средних лет, крепкий, широкоплечий, жилистый, но болезненно-бледный. — Ты Одноживущий? — Да, — мужичок кивнул. — Здесь все Одноживущие. — Но я… Как я сюда попал, ты видел? — Конечно, Амнезия. Мы же ехали вместе, в одном фургоне. |
