|
Мы же ехали вместе, в одном фургоне. А после Том нас продал. — Какой Том? — тупо спросил Глеб. — Ну Том. Работорговец. — Продал? Нас? — Да. Мы рабы. И он нас продал. Двоих по цене одного. Кажется, он просто хотел от тебя избавиться. — Я не могу быть рабом! — Любой, кто попал в фургон Тома, становится рабом, Амнезия. — Меня зовут Глеб! — У меня тоже два имени. — У меня одно имя! Глеб! Так меня зовут! Глеб! И никак иначе! — Хорошо. Я понял. Только не кричи. Здесь и без того страшно. Глеб, сделав над собой усилие, закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Ирт внимательно смотрел, как шевелятся его губы. — Так ты знаешь, что это за место? — спросил Глеб, чуть успокоившись. — Говорят, это школа Ордена Смерти. — Что? — Здесь Двуживущие под присмотром учителей оттачивают свое мастерство. — Какой Орден? Смерти? — Да. Разве ты ничего о нем не слышал? — Нет. — Странно, — удивился Ирт. — Об этих людях знают все, их боятся, с ними не связываются. Они убивают Одноживущих. Просто так, безо всякого повода. Они вырезают целые деревни, никого не жалея. В городах они устраивают погромы. Их лица всегда скрыты костяными масками, похожими на черепа. Это страшные люди. — Значит, мы влипли в историю, — проговорил Глеб и покосился на закрытую дверь, из-за которой доносился приглушенный лязг мечей. — И что будет дальше? — Скоро нас отведут на арену. И заставят драться с Двуживущими. Так мне объяснили. — Нам дадут оружие? — Я не знаю. — Нас отпустят, если мы победим? — Мы не победим, — спокойно сказал Ирт. — Они — Двуживущие. Это они всегда побеждают. А мы… Сейчас мы все готовимся к смерти... 8 Трижды, скрежеща, открывалась дверь. И люди вздрагивали, поворачивали головы, замирали напряженно. В первый раз принесли хлеб. Два ничем не примечательных человека внесли его на большом подносе, поставили у порога и сразу исчезли. Никто не успел как следует их разглядеть, никто не понял, были они Двуживущими или же рабами, как все прочие заключенные. Потом те же люди принесли воду в деревянных ведрах. А когда хлеб кончился, дверь открылась в третий раз. В комнату шагнул высокий человек с костяной маской на лице и с алой повязкой на рукаве черного плаща. Мгновение он стоял неподвижно, и лишь живые глаза в прорезях мертвой маски двигались — тяжелый взгляд скользил по лицам невольников. Медленно поднялась рука, шевельнулся указательный палец: — Ты… Круглолицый рябой здоровяк выронил недоеденную горбушку. — Ты… Пожилой крестьянин побледнел, привалился к стене. — Ты… Долговязый, жилистый парень покачнулся, стиснул кулаки. Рот его перекосился, губы шевельнулись — сперва почти беззвучно. Потом — исторгнув крик: — Нет! Не пойду! Человек в маске вмиг очутился возле него — никто и понять ничего не успел, разве один только Глеб. Сверкнула сталь, окрасилась кровью. |
