Неужели этого недостаточно?

Анджела, кажется, не находила слов, так что Джордан продолжал говорить. Он должен был говорить. Должен был разорвать ее на мелкие кусочки, чтобы увидеть, кто же она на самом деле. Какой восьмилетний ребенок не знает, что пока не разберешь предмет на части, не поймешь, из чего он собран. Сколько сердец он разобрал на кусочки, а потом собрал обратно? Сколько жизней он спас? Сколько потерял?

Одну. Сегодня.

— Я сказал, что у меня в офисе умер пациент, а когда я позвонил 911, на автоответчике было твое сообщение.

Теперь она выглядела настороженной, качая головой.

— Я не оставляла тебе сообщение.

Тон его голоса стал ледяным. Джордану никак не удавалось воссоздать тот слащаво-нежный тон, когда он повторял ее слова:

— «Убивать не так уж и трудно, правда? Скоро ты сможешь делать это не хуже меня».

— Я этого не говорила! Я не звонила! Кто-то подделал запись. У них есть мой голос на пленке. Джордан, все мое дело сфабриковано. Они хотят, чтобы я умерла! Ты это знаешь.

— Мы оба знаем, что это не имеет смысла. Подумай об этом, Анджела. Подумай. Зачем ЦРУ фабриковать твое дело, обвиняя в серийных убийствах, если их цель — убить тебя? Не очень логично, даже для них.

— Это не ЦРУ! Это Смарттек. О, боже, — прошептала она. — Ты не веришь в это, да?

Внезапно ей стало нестерпимо больно. Лицо исказилось, а по четко очерченным скулам стекла слеза. Джордан смотрел, как Анджела смахнула ее, и, несмотря на то, что его сердце казалось, сжал невидимый кулак, эта боль едва тронула его. Мысли были где-то в другом месте, далеко от всего происходящего. Вместо того чтобы сойти с ума, он, напротив, находился в абсолютно здравом рассудке. Даже больше, чем в здравом. Его не трогало ничего из происходящего, Джордан был само спокойствие. Может быть, боги решили подарить ему одну или две последние секунды его знаменитой беспристрастности, а заодно и мгновение ясности. Возможно, у Анджелы не было оружия, но она была вооружена. Ее слезы опаснее, чем любой пистолет. Она подняла на него глаза, полные отчаяния. Руки взлетели вверх, ища невидимые пряди волос. Она подошла к нему.

— Я сказал, не двигайся!

— Джордан, пожалуйста…

— Стой там! — он вытащил пистолет из пиджака.

Он хотел только, чтобы она стояла там, где была. В противном случае, ему бы пришлось физически удерживать ее, пока он не сможет вызывать полицию. А этого Джордан не хотел. Он был не настолько глуп, чтобы подпустить ее хоть чуть-чуть ближе.

— Джордан, нет! — Анджела вздрогнула, когда он направил пистолет на нее.

Он щелкнул лазерным прицелом и твердо зажал пистолет в руках. Красный луч двигался снизу вверх по ее телу. Анджела издала сдавленный крик. С таким же успехом она могла навести пистолет на него — этот звук пронзил его насквозь. Каково это? Не то, чтобы это был вопрос, который Джордан мог позволить себе задать. Но этот вопрос медленно пробивал себе дорогу в его мысли. Каково быть на прицеле у человека, который поклялся спасти тебя? Как должна себя чувствовать женщина, которую столь безжалостно предали?

Но Анджела в тот момент ничего не чувствовала. Когда Джордан навел на нее пистолет, что-то закрылось внутри нее — стена, такая же непроницаемая, как и та, которая защищала ее память. У Анджелы было предчувствие, что Джордан достанет пистолет, еще до того, как он полез за ним, и она, чтобы защититься, повернула рюкзак. Но когда она прижала рюкзак к груди, рука коснулась металла. Что-то лежало в переднем кармашке, застегнутом на молнию. Нащупав рукоятку, она поняла, что это револьвер.

Она понятия не имела, как он туда попал, если только…

Если только кто-то не подумал, что ей придется защищать себя.