Он пришел к Темпусу, доставив мертвого и раненого, и принес известие от работорговца. Его информация плюс сведения, полученные Стратоном от «ястребка», подаренного Ишад, плюс намеки самой вампирши позволяли вычислить местонахождение Джабала столь же точно, как моряки определяют положение корабля по звездам. Вис должен был прийти и к Криту, нужно было только подождать. Если его предчувствия верны, он имел возможность заставить Джабала и его людей работать на Кадакитиса, даже не подозревая об этом.

При таком раскладе Крит развязывал себе руки и мог вести отряд на север — именно этого они мучительно ждали после отъезда Риддлера. Лишь таинственная сила Темпуса так долго удерживала их здесь. Если Крит не выполнит их желания, он обречен либо столкнуться с мятежом, либо в одно прекрасное утро увидеть опустевшие казармы. Они не желали больше быть няньками, трущобной полицией, дворцовой стражей. Здесь собрались герои, а не рекруты. И он начал составлять план, разрабатывать сценарий, Мысленно отвечая на вопросы, которые ему могут быть заданы, проигрывая предстоящие диалоги.

Не чувствуя поводьев, конь сам пробирался через трущобы, находя самый короткий путь к дому. Когда Крит, очнувшись, наконец поднял глаза и огляделся, то увидел, что почти пересек Развалины и находится недалеко от моста через Белую Лошадь возле дома Ишад, который теперь, при дневном свете, казался таким тихим и невинным. Спала ли она днем? Крит знал, что она tie была вампиром в общепринятом смысле слова: на трупе мальчика, найденном в убежище, не было ни следов крови, ни укусов. Но что же тогда делала она со своими жертвами? Он вспомнил Стратона, то как он смотрел на колдунью, их обмен взглядами, который был почтя понятен Криту. Этих двоих необходимо держать подальше друг от друга, даже если Ишад была готова работать на них, а не против. Он пришпорил коня.

Переехав мост, Крит направился на юг, пересекая Подветренную сторону. Когда впереди показались казармы пасынков, он все еще не был уверен, удастся ли ему повести отряд за собой. Он снова повторил про себя начало своей речи:

«Живите долго. Большинство из вас знают обо мне лишь понаслышке, но я пришел, чтобы просить вас вручить мне свои жизни, и не на день, а на несколько ближайших месяцев…»

Как бы то ни было, кто-то сделает это. И у него, кстати, не было никаких противоречий с членами Священного Союза, которые знали его по прошлым делам, когда у него был постоянный напарник. Но потери слишком больно ранили его душу, и он запретил себе любить тех, кто ищет смерти, да и вообще старался избегать любых огорчений.

Поэтому Крит решил для себя. что ему абсолютно безразлично, победит он или проиграет, позволят ли они командовать собой, или придется сложить свои полномочия и отправиться за Темпусом на север, что он и сделал бы незамедлительно, если бы хитрый старый воин не привязал его к этому месту клятвой и ответственностью.

Нужно было отдать Нико лук. Заглянув первым делом в конюшню, чтобы проведать своего коня и беременную кобылу Нико, он навестил раненого бойца.

Юный воин посмотрел на него сквозь щелки распухших, почерневших век, увидел лук и кивнул. Крит положил лук на кровать, и Нико, расстегнув футляр, погладил полированное дерево. Когда Крит входил, в казарме находилось полдюжины пасынков — три пары, которые пришли в Рэнке вместе с Нико и его напарником по призыву Священного Союза. Они сразу же вышли, деликатно предупредив, чтобы Крит не утомлял парня.

— Он передал командование мне, — сказал Крит, хотя и собирался говорить о «ястребиных масках», отрядах смерти и двоих нисибиси-ведьме и том, кого звали Вис.

— Гильгамеш сидел возле Энкиду семь дней, пока у того из носа не вылез червь, — это была древняя легенда, которую любили воины.