Пока глаза играют роль
Открытых ставней в мир страданья,
Вас не покинет сердца боль,
И не исчезнут испытанья.
Пока не знаете, зачем
Меняете по жизням тело,
Пока из всех земных проблем
Проблема взяться вам за дело,
Пока лишь по своей вине
Горючие вы слезы льете -
Вы спите, люди, в страшном сне,
Вы спите, вовсе не живете.* */С. Бондаренко/
Все помолчали, вслушиваясь в эхо только что прозвучавших строк.
Я своя здесь, я все-таки своя, подумала Агния. Мысль наполнила ее радостью. Нет, я буду жить. Пусть я несовершенна. Может быть и хуже всех. Ну и что? Я буду расти, буду стараться… рядом с такими людьми… - Я почитаю стихотворение Даниила Андреева, - отец раскрыл любимый томик в кожаном переплете.
Спасибо за игры вам, резвые рыбы,
У тихих днепровских круч!
Тебе, отец наш Солнце, спасибо
За каждый горячий луч;
Тебе, моя землюшка, теплая матерь,
Целовавшая пальцы ног,
Протягивавшая золотистую скатерть
Мягких своих дорог.
Вам, неустанно текшие воды,
За каждый всплеск и причал…
Тебе, Всеблагой, Кто руками природы
Творил меня, нежил, качал.
- Да, - в тишине полнозвучный, низкий голос Анжелы прозвучал как колокол, - Самое главное в жизни, ребята - это радость! Что бы ни случилось - я стараюсь всегда испытывать радость. С утра просыпаюсь и радуюсь солнцу, деревьям… жизни радуюсь!
Раздражение мелкой ядовитой змейкой кольнуло в сердце Агнии.
Девочка старательно подавила нехорошее чувство, убедив себя, что так нельзя, что это опять просыпается ее эгоизм.
- Как хорошо с вами! - с волнением говорила пациентка из Костромы, - Боже мой! Мне уже пятьдесят лет, а я никогда не переживала такого вечера. Я даже не знала, что где-то есть такие хорошие, светлые, чистые люди… читают такие замечательные стихи, зажигают свечи.
Отец ласково улыбался, глядя на женщину.
4.
Алексей зарулил "Боинг-гипер" к стоянке. Самолет замер. Алексей откинулся в кресле, расслабляя мышцы после посадки. Закинув руки, помассировал шейные позвонки.
- Шея чего-то болеть стала, - пожаловался он.
- Стареешь, - откликнулся Слава, второй пилот. Бортпроводницы побежали выпускать пассажиров.
- Я внесу насчет слышимости, - Алексей включил бортжурнал, забормотал в микрофон.
Во время посадки слышимость была так себе. Приходилось повторять в микрофон по нескольку раз.
- Да уж точно, надо внести. Но это не в самолете дело.
- Все равно.
Алексей поднялся, достал сумку. Во Владивостоке он, как обычно, купил японские лакомства - лосося, креветок, готовое суши в пакетиках… жалко, Ленке сейчас сакэ нельзя. Где-то за спиной играла музыка, эстрада - пассажиры покидали лайнер с комфортом. Алексей в последний раз оглядел свое хозяйство, погашенный пульт выглядел непритязательно - стекляшка, изрисованная концентрическими кругами и графиками. А если закрыть глаза - так и видишь мерцающие красные, зеленые, желтые огоньки и впереди, перед носом, облака, рвущиеся в стекло. И так еще долго будешь видеть. Вечером ляжешь спать, и ноги будут подергиваться, пытаясь найти педали. Алексей был собой доволен. Хорошая посадка. Правда, и условия прекрасные… Пулково… погода оптимальная.
Но надо постепенно отключаться… Алексей сунул в карман иконку Спаса, которую обычно брал в полет. Ни к чему оставлять, пропадет еще.
- Пошли, - сказал Славка, вскидывая на плечо свою сумку. Пилоты вышли из кабины. Девчонки возились в салоне. Слава откинул шторку, и оба летчика громко попрощались со всеми.
Питер встретил друзей порывом ледяного, влажного ветра. Слава поморщился, отворачиваясь. |