Бет сидела на ручке того же кресла, не смея пошевелиться. Левой рукой Мартель непринужденно обнимал её, удерживая в таком положении, и ладонь его левой руки покоилась именно там, где, как нетрудно догадаться, и надлежало ей находиться в подобной ситуации. Даже если подобные вещи не интересовали бы его, как Мартеля — а досье утверждало как раз обратное — то, ему все равно нужно было соответствовать стилистике взятой им на себя роли Фенна, а эти провинциалы с гангстерскими замашками просто сходят с ума от женской груди. Возможно, это происходит потому, что их матери слишком рано перевели их с грудного на искусственное вскармивание — если, конечно, у них вообще были матери.

Я также заметил, что английское ружье было аккуратно водружено на свое прежнее место на стене. А два патрона, которыми оно было заряжено, стояли на ближайшем столе, ясно давая мне понять, что оружие разряжено, и, с моей стороны, было бы глупо строить в отношении его какие-либо планы. Как и подобает настоящему профессионалу, Мартель учел решительно все.

— А теперь нож, — приказал он. — И без фокусов.

Такова оборотная демонстрации наиболее эффектных трюков перед придурками типа Тони и Рики. К самый ответственный момент, когда вам действительно необходимо ими воспользоваться, вдруг выясняется, что все уже знают, чего от вас ожидать. Что ж, хотя с ним этот трюк у меня, скорее всего, все равно не прошел бы. Я осторожно сунул руку в карман, и вынул из него складной немецкий ножик, держа его между большим и указательным пальцами.

— Бросай на пол.

Я так и сделал.

— Вперед, герцогиня. Принесите его мне, — скомандовал он, убирая руку и отпуская её. Бет неуверенно встала. Мартель одобряюще хлопнул её по аппетитной попке. — Давайте. Поднимите нож и дайте его сюда. — Он усмехнулся. — Герцогиня… Герцог и герцогиня. Сладкая парочка…

Еще один человек, находившийся в комнате услужливо засмеялся, чем в первый раз за все это время привлен к себе мое внимание. Он не представлял из себя ничего особенного — просто знающий свое дело работник со сломанным носом на широком, недобром лице. Всего одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он ничего не знает. Наверное, именно поэтому Мартель продолжал строить из себя перед нами Фенна — а, возможно, он уже настолько сжился с этой ролью, что теперь это выходило у него само собой.

И вот теперь этот, второй человек, снова подал голос, сказав:

— Фенн, там телефон.

— Ну и что теперь?

— Он все ещё звонит.

— Сам слышу, — огрызнулся Мартель. — Я, конечно, понимаю, Джои, что это очень неприятно, вроде как серпом по яйцам, но ты уж потерпи, поагонизируй ещё чуток, ладно? — Он снова подтолкнул Бет. — Действуйте, герцогиня. Подберите ножик и дайте его сюда.

Бет неуклюже двинулась вперед; она напоминала девочку-подростка, впервые примерившую мамины туфли на каблуках. Она остановилась у дивана и виновато воглядела на меня.

— Мэт… я… мне очень жаль.

— Конечно, — сказал я.

Не было заметно ни малейших признаков борьбы. Должно быть, они просто вошли сюда через незапертую дверь кабинета, что находилась рядом с камином — теперь я припоминал, что та комната имела отдельный вход — и отобрали у неё заряженное ружье, прежде, чем она смогла заставить себя выстрелить.