— Я заболела, — глухо произнесла Ксения. — Я позвоню, когда смогу.

   — Стоп, стоп. Что это ты такое говоришь?

   — Что слышишь. Я не шучу.

   — Я приеду и быстро тебя вылечу, — предложила Маслова.

   — Не получится.

   — Почему?

   — От этого нет лекарства.

   — У тебя СПИД? — неудачно пошутила Рита, переминаясь с ноги на ногу. Она выглянула из-под полупрозрачного навеса таксофона, заметив очередную веселую мужскую компанию, вошедшую в фойе ресторана. Шансы хорошо закончить вечер увеличивались.

   — Хотя бы и СПИД.

   — Ксюша, я теряю терпение. Говори, что стряслось? — миролюбиво произнесла Рита. Она интуитивно чувствовала, что сейчас нельзя давить, грубить.

   — Умер близкий мне человек.

   — Царство ему небесное, — быстро проговорила Маслова. — И кто же?

   — Тебя это не касается, — резко ответила Ксения. Она поняла, что не хочет говорить с Ритой о Гоше, не хочет марать его память.

   — Даже так? Серьезное заявление, — после короткой паузы ответила Рита. — Ладно. Выписываю тебе бюллетень на два дня. Сегодняшний считается. Послезавтра приезжай ко мне часов в пять, прошу тебя. И будь в форме, пожалуйста. Все мы под богом ходим.

   — Не юродствуй, — прошептала Ксения и положила трубку.

   Рита не стала перезванивать. Ксения была благодарна ей хотя бы за то, что она не принялась сейчас выяснять подробности, лезть в душу. Последнее время она любила это делать, выступая каждый раз в роли опытной, всезнающей наставницы. Ксению это стало раздражать. Она не нуждалась в советах подруги по любому поводу, а Рита пыталась показать себя настоящей прорицательницей. Только она знала, как правильно поступить, и ждала от Ксении полного подчинения. Давление становилось все более откровенным, но обострять ситуацию не хотелось обеим. Зависящие друг от друга, чувствующие себя изгоями, и Рита, и Ксения копили в душе крупицы недовольства, страха, боязни одиночества. Больше не было и речи ни о каких откровениях. Ушли в небытие романтические мечты Ксении, которыми она пыталась поначалу окружить свою новую жизнь, Рита забыла горячие обещания открыть душу самой близкой подруге — словом, обе медленно приближались к тому, что нужно было разойтись в разные стороны.

   Наблюдая, как за окном становится все темнее, Ксения думала, что Гошкина душа, быть может, еще не нашла места в небесной дали. Что, если он сейчас смотрит на нее с недосягаемой высоты? Наверняка он осуждает ее, хотя — вероятнее всего даже не посмотрит в ее сторону. Она не пришла проститься с ним, не нашла в себе смелости. Но и сейчас она была уверена, что ни за что не смогла бы прийти на кладбище. Разве можно представить Гошку в гробу с застывшим, пожелтевшим лицом… Пусть он останется в ее памяти таким, каким она его любила. Это было так давно, в другой жизни. Ксения вздохнула и прижала ладонь к дрожащим губам. Она совершила слишком много ошибок. Ксения прикурила последнюю сигарету. Это означало, что поздней ночью она может кое-как одеться и выйти в ближайший ночной киоск, чтобы купить новую пачку. Потом она, скорее всего, не раскроет ее до самого утра, но сознание того, что она в любой момент может закурить, будет успокаивать.

   От большого количества сигарет у Ксении пересохло во рту, неприятно першило. Но она упорно глубоко затягивалась, пуская резкую струю дыма вверх.