|
(Подходит к мольберту и откидывает покрывало.) Взгляни на ее портрет, я его писал по памяти... Но как этот грубый холст искажает прелестные черты! (Отбрасывает лежащую у мольберта кисть в сторону.) Нет, не быть мне художником! Я всегда пишу один и тот же портрет, только ее портрет, - какое же это искусство! Лучше бы мне наняться в солдаты, Франции сейчас они нужны! Но как покинуть край, где живет Полина... Скажи мне, который час? Так поздно? Признаюсь тебе, матушка: вот уже месяц, я каждый день посылаю Полине редчайшие цветы. Она их принимает. Они приколоты к ее груди! Я видел своими глазами, и в ту минуту мне казалось, что весь мир - благоухающий цветок. Потом я стал смелее, всю свою любовь я излил в стихах, послал их Полине и подписал под ними свое имя. Мой посланный вернется с минуты на минуту, ему приказано дождаться ответа.
Вдова. Какого же ответа, Клод? Mельнот. Того самого, что некогда безвестный трубадур получил от королевы Наваррской: "Где певец, сумевший поведать миру о том, как я прекрасна? Хочу его увидеть!" И я буду допущен к ней; услышу ее голос; загляну в глаза и по румянцу, что вспыхнет на щеках, отгадаю ее заветные мечты. И тогда, тогда, быть может, она позабудет, что я всего лишь крестьянский сын! Вдова. Увы, она и слушать тебя не станет, Клод. Мельнот. Я все предвижу. Она мне скажет, что человека украшает не звание, а личные заслуги. Мне будет дан залог - цветок, перчатка! О счастье! Я вступлю в ряды республиканской армии, я отличусь, прославлю свое имя и тогда не постесняюсь назвать его перед лицом самой богини красоты. Я возвращусь и буду вправе ей сказать: "Смотри, любовь не принижает гордых, но возвеличивает униженных!" О, как бьется мое сердце! Как сладостно о будущем пророчат юность и надежда! Стук в дверь. Вдова. Войдите. Входит Гаспар. Мельнот. Добро пожаловать, Гаспар! Добро пожаловать! Где же письмо? Но ты не смотришь на меня, друг? Где письмо? Гаспар подает ему конверт. Что это значит? То самое письмо, что я тебе доверил? Ты не вручил его? Гаспар. Вручил. Мельнот. Мои стихи возвращены мне, и более ничего! Гаспар. Можешь гордиться, Мельнот; твоего посланного проводили с почетом. Ради тебя, Мельнот, я стерпел позор, которого ни один француз не стерпит. Мельнот. Позор, Гаспар! Ты говоришь - позор? Гаспар. Я вручил письмо дворецкому, тот передал его лакею, и пошло оно гулять по рукам челяди, пока не попало к той, которой ты писал. Мельнот. Значит, письмо ей передали; ты в том уверен! Передали? Так... дальше продолжай! Гаспар. Письмо вручили, а потом вернули мне обратно и в придачу отколотили. Ты слышишь, Мельнот? О, лучше умереть! Отколотили крестьянина! Значит, мы все еще рабы? Mельнот. Отколотили? Нет, Гаспар, нет, не может этого быть. Гаспар. Я бы показал следы побоев, но и так стыда не оберешься. "Никто не смел так дерзко оскорбить госпожу и ее мать!" - кричал лакей, он смешал с грязью твое письмо. Объясни, наконец, что было в нем? Mельнот (поглядев на письмо). Ни единой строчки, которой верный раб не смел бы написать императрице. Нет, ни единой. Гаспар. Лакей поклялся, только покажись им на глаза, они и тебя так встретят. Как нам снести такое унижение, Клод? Mельнот (сжав руку Гаспара). Прости меня, я виноват в твоем позоре. Этого нельзя забыть. Ты будешь отомщен! О бессердечное высокомерие! Гаспар. Не сокрушайся, Мельнот. Не думай обо мне! За тебя я готов пойти в огонь и в воду. Боль не страшна - обида меня жжет, Мельнот. Мельнот. Так оскорбить! За что? Неужто за письмо? Но в чем же наше преступление? Гаспар. Кому ты писал? Полине Дешапель - дочери богатого торговца? Мельнот. И что же? Гаспар. А ты всего лишь плебей - сын жалкого садовника. Вот в чем твоя вина. Отложим решение до завтра, Мельнот. (Направляется к двери. |
