Вэн указал вперед, на имперскую армию:

— Они действительно уходят от нас, и гореть мне в пяти ваших элабонских чистилищах, если я знаю, как мы можем им помешать.

— Лучшее, что мы можем сделать, это отказаться от погони, раз уж не получается их разгромить, — сказал Джерин. — Если мы растянемся шире, преследуя их, они вполне могут перейти в контратаку и легко победят… почти походя.

— Очень не хочется признавать это, но боюсь, что ты прав, — сказал Араджис. — Мы соберемся с силами и ударим еще раз, но… через несколько дней. Рано или поздно они должны будут понять, что не смогут нас одолеть.

Он многозначительно глянул на Дагрефа. Тот со столь же многозначительной миной проигнорировал его взгляд. Это заставило Араджиса рассмеяться, причем вполне искренне. Обращаясь к Джерину, Лучник сказал:

— Этот паренек многих поставит на место, не так ли?

— Надеюсь, — отвечал Лис. — Естественно, ведь он много тренировался, ставя на место меня.

Дагреф снова напыжился.

Араджис принялся выкрикивать приказания, останавливая войско. Добившись, чтобы его услышали, он опять обратился к Джерину:

— А куда делся твой Фердулф? Что-то я его во время боя не видел.

— Я тоже, — сказал Джерин. — Полагаю, он занимался чем-то своим. Он свой собственный Фердулф, а не мой. Если ты забудешь об этом, он заставит тебя поплатиться.

Араджис фыркнул:

— Я запомню совет. С людьми понятней: им просто приказываешь, а если что-то не выполняется, заставляешь. Но как можно наказать непослушного полубога?

— Я отшлепал его пару раз, — ответил Джерин.

Теперь, по прошествии какого-то времени, он говорил о паре проведенных им экзекуций с непринужденным спокойствием, какого вовсе не ощущал в момент их совершения.

Ему удалось произвести на Араджиса впечатление.

— Я всегда знал, что ты храбр, — сказал Лучник. — Но никогда не думал, что ты глуповат. — Он оглядел Джерина с головы до ног. — Возможно, я ошибался.

— Возможно, — согласился Лис. — Я ведь объединился с тобой, не так ли?

Араджис задумался над его словами, а затем расхохотался. Джерин последовал его примеру. Почему бы и нет? Они только что одержали очередную победу.

Но Лису, вернувшемуся на поле брани, было уже не до смеха.

Некоторых из лежавших там мертвецов он знал большую часть своей жизни. Других, не таких пожилых, — всю их жизнь. Но и те и другие были так же непоправимо мертвы, будто он потерпел поражение. Единственное утешение ему виделось в том, что мертвы были отнюдь не все его люди. Его это вроде бы даже грело. А вот убитых — вряд ли.

Победа также ничуть не облегчила мучения раненых. Они, как всегда, или кричали, или рычали, или выли, или шипели, или молчали, кто сидя, кто лежа, кусая губы до алых струек в уголках ртов. Если бы имперская армия победила, то в их положении оказалось бы много больше тех, кого Лис знал и любил, но это ничего не меняло. Более того, раненые, сражавшиеся за империю Элабон, выглядели и мучились точно так же, как и те, что следовали за Джерином и Араджисом.

Как и после каждой из битв, Джерин делал все, что мог, чтобы помочь страждущим. Вытаскивал стрелы, промывал, несмотря на проклятия, раны элем и даже пару раз тихо перерезал горло тем, кто уже не имел шанса выжить, но был обречен на долгое и ужасное умирание.

Тут ему встретился один паренек с очень густой бородой. Кровавая повязка охватывала его правую икру, он хромал. Хотя собственные руки Лиса были по локоть в крови, у него в животе что-то перевернулось.

— Маева! — воскликнул он.