Глядя на Стэтхема, Эрвин представлял самовар, поставленный на огонь с наглухо закрытой крышкой.
Последний день турнира принес некоторую разрядку. Зрелище доблести северян, пусть и проявленной в неуместной форме, все же порадовало полководцев. К тому же, финал турнира означал, что завтра войско – наконец-то, после всех проволочек! – выступит в поход на Лабелин. При награждении чемпионов граф Лиллидей и полковник Блэкберри позволили себе улыбки, а уж тем более – полковник Хортон, чей сын завоевал первый приз.
Часть груза спала с души Эрвина. Когда кайр доложил, что леди Аланис смиренно просит ее принять, герцог дал согласие.
Первая Аланис была мученицей; вторая – жестким, решительным человеком дела; третья – хитрой и слащавой змеей. Четвертую Эрвин не смог распознать. Она вошла, одетая в простой плащ поверх серого шерстяного платья, села рядом с Эрвином – не через стол, а сбоку. Откинула капюшон и долго смотрела мимо Эрвина, краем взгляда касаясь его лица.
После длинной паузы сказала:
– Мы давно с вами не виделись, милорд.
Эрвин кивнул:
– Да, это так.
– Я хочу сказать, вы… – она замешкалась, будто растеряла слова. – Нет, другое… Не могу сказать, что у вас не было причины поступить так. Наверное, причина имелась…
– Что это, миледи? – уточнил Эрвин. – Попытка примирения?
– О, боги, не заставляйте меня просить прощения! Неужели всего остального вам мало?
Эрвин сказал:
– Знаете, миледи, в чем беда таких, как вы и я? Нас не учат вести себя в ситуации слабости. Как поступать, когда ты уязвим и лишен власти? Как добиться своего иным способом, кроме силы? Наше образование не включает подобных навыков. Мы с детства обучены считать мягкость грехом, недостаток могущества – позором, силу воли – единственным достойным инструментом. Меж тем каждый из нас бывает слаб. Так уж мы, люди, устроены: немного нужно, чтобы лишить нас силы. Крохотное отверстие в груди, пара дюймов сожженной кожи на лице…
Аланис молвила сдавлено:
– Что говорит ваша наука о моем положении? Как быть девушке, у которой остался только титул, сила воли… и несколько дюймов сожженной кожи?
Эрвин взял ее ладонь.
– Давайте так, миледи. Я буду говорить от вашего имени. Если вы согласны с моими словами, отвечайте «да». Если нет – молчите.
– Да.
– Я потеряла отца и брата, все владения и большинство вассалов, и здоровье вдобавок. Я лишилась всего, кроме имени и гордости.
Она помолчала с минуту, прежде чем ответить:
– Да.
– Я пришла к северянину, надеясь на сочувствие и помощь. А получила только равнодушие и холодный расчет.
– Да.
– К тому же, расчет был не в мою пользу.
– Да.
– Я почувствовала себя пленницей, и даже хуже – разменной монетой в чужой игре.
– Да.
– Я пришла в ярость и вспылила. Бросила ему в лицо несколько оскорблений, которых он, вне сомнений, заслуживал. Однако миновало время, и я поняла, что поступила опрометчиво.
Недолгое колебание.
– Да.
– Мой враги слишком могущественны, и северянин – единственный человек, который в состоянии оказать мне реальную помощь. |