И успел увидеть, как здоровенная золотая баба в золотом бронебикини поверх золотого тела развеивает золотым клинком Анаса. Переводит свои подлые гляделки на меня и делает выпад, просто пришпиливания меня к стене сквозь жилет. И хорошо что жилет, а не меня, отстранённо отметил я, потряхиваемый статикой от своих собственных, проходящих сквозь меч, разрядов. И кровища из носа просто хлещет, мимоходом отметил я.

Впрочем, аурил, дёргающейся на своём же мече, было хуже. А Ранис, вскоре появившаяся, колданула какую-то непонятную фигню, аж исказившую если не пространство, то её восприятие. Башка аурил заметно перекосилась, я прекратил точить молнии. Померла.

— Это… справились, — прохрипела бледная Ранис.

— Угу, — гундосо прохрипел я, наблюдая как тело аурил просто рассыпается на золотую крошку, оставив после себя слизь, треугольное золотое сердце, ну и золотой клинок.

Прибрали мы добычу в баул, и опираясь друг об друга, просто ускакали наверх. И бассейн закрыли. А после — отпоились зельями и уснули в обнимку. Молча, потому что устали и перепсиховали.

Проснулись…ну более-менее живыми, но задолбанными вусмерть. И лично я — чертовски злым. Хотя пауков и сферу в здоровенный баул прибрал, пригодятся. Ранис извлекла аж два свитка, видно, сама не была в себе уверена, ну и активировали мы их фактически с порога двемерской башни.

— Сволочи крашеные! — злобно припечатал я три рожи, с некоторым опасением вспомнив, что мы вроде как «между» храмами.

Но оказались мы вместе, на берегу бассейна с прахом. Так что прихватил я вялую Ранис под ручку, да и потащил целенаправленно к гильдии. Рассвет уже наступил, хотя судя по отсутствию на улицах народу — было слишком рано.

Но мне было пофиг — видимо, всё-таки данмерская природа брала своё, прорвавшись из-за боли и опасности смерти. Ну и разум разумно признал, что природа — в своём праве. И не мешался.

На входе гильдии заспанный норд разинул удивлённо пасть. Выслушал мой рык: «Нахер!» — пасть захлопнул, удивлённо кивнул и отвалил.

— Где? — с трудом не орал я.

— Там, — вяло махнула рукой Ранис. — Рарил, ты…

— Убивать не буду. И вообще — буду держать себя в руках.

И держал, хотя резную дверь открыл с ноги. Старикашка уже не спал, на нашу парочку удивлённо поднял брови из-за стола.

— Сердечник, — кратко озвучил я, стараясь не сорваться и бацнул названное на загудевший стол. — Награда.

— Молодые люди…

— НАГРРРАДА, — прорычал я, улыбнувшись.

— Заслужили, хорошо, — дёрнулся старик, извлекая из стола книгу, положил на неё артритные ладошки, посидел с закрытыми глазами.

А брошки-идентификаторы на моей жилетке и мантии Раним стали меняться, отражая повысившийся ранг.

— И?

— Возьми, — уже с надменной рожей бряцнул на стол извлечённый из стола кошель. — И прояви уважение, Подмастерье!

— К убийце? — неожиданно для себя спокойным тоном уточнил я, широко улыбаясь. — Мы должны были умереть, поганый старикашка, выполняя твой «экзамен».

— Как будто клону этого поганого…

— Ты — мудак. Старый протухший головой мудак, — констатировал я. — Я никогда до этого месяца не был на Вварденфелле. Я родился не тут, придурок старый. ПОНЯЛ?!!

— Да как ты!… — начал было старикашка, вскочил, и вдруг скорчился, хватаясь за грудку.