Через полминуты меня подвели по типично данмерскому, а не хоббичьему (чего подсознательно ожидалось) коридору до двери. Одна из аргонианок умирающе пискнула, что господин Индрель за дверью, и присоединилась к обессиленно сползающей по стеночке товарке.

Электричество кончилось, мудро заключил я. Подумал, не оживить ли страдающих дам новой порцией живительного потока заряженных частиц… Но решил побыть сквалыжником: на каждую похотливую деву разности потенциала не напасёсси!

И ввалился в спальню кабинет, сотрясаемый совершенно потрясающем храпом. Храп потрясал своей громкостью, наполненностью перегаром, и… миниатюрностью своего издавателя. Даже скрюченный в разворошенной койке данмер в замызганной ночной рубашке и не менее замызганном ночном колпаке набекрень был метра полтора в вышину. Это я, скорее, накидываю, потому что понять точные габариты скрюченный фигурки было сложно.

— И как ты, дружок, до Гильдии-то добрался, — задумчиво оглядел я россыпи бутылок, под которым не было видно пола.

— Алхимия, Рарил, — прошелестел на ухо Анас. — Без неё этот коротышка давно бы сдох: даже наше здоровье ТАКОГО, — окинул он руками легионы пустых бутылок, — не выдержит.

— И ты знаешь, Анас, — оценил я общую композицию. — Я уже точно уверен, что это какой-то молодой вампир. Мстить — этому…

— Это ты молодой и глупый. Вообще вероятность серьёзной мести невелика, это да. Но внешний вид, отсутствие или присутствие магических сил — совершенно не показатель, — занудствовал некрохрыч.

— Угу-угу, — ответил я его занудной дохлости. — Па-а-а-адьём! — рявкнул я. — Господин Венду, вас ждут великие дела!!!

— О-о-ой, как плохо-то, — раздалось от закопошившегося на койке коротышки. — Где это… а, во… — после этого коротышка забулькал склянкой, судя по стеклу и объёму — алхимическому, а не естественному похмелятору. — А вы кто? И что делаете у меня? — явно начал приходить он в себя. — И нет у меня никаких дел! Ни великих ни малых, всё плохо… — пригорюнился он.

— Рарил Фир, маг Гильдии, — бросил я, прикидывая, куда бы мне изящно присесть.

Но, к сожалению, досуг коротышки оставлял мне в качестве посадочного места только бутылки. И как-то садиться на бутылку я находил излишним, невзирая на изящность.

— Будьте любезны, своими словами, кратко, что у вас тут творится. Как вы изволите надираться с служанками…

— Рабынями, — буркнул Венду.

— Похер, уважаемый, — отмахнулся я. — Так вот, как вы трахаетесь и надираетесь — неинтересно, это и так видно. А вот всё интересное, что вы сможете вспомнить о пропаже рабов — будьте любезны рассказать.

— Ээээ… ыыы… Пить будете?

— Нет.

— Мммм… слушайте.

И булькая пойлом попеременно с алхимией (Анас довольно ядовито прошипел, что поведение Венду очень напоминало Рарила последние годы), коротышка озвучил… ну даже несколько чрезмерно подробно, что тут и как.

Для начала он объяснил, как вышел столь изящный финт ушами с Хаалу: он оказался сынулькой одной из старейшин. И тут раскрывалась довольно занятная, связанная с природой данмеров и «домо-родовой» организацией картина. А именно, до определенного, весьма почтенного по моим меркам, времени, данмер — онжедеть. До шестидесяти лет, на минуточку.

Понятно, что это в условно-благополучной и благополучной без условностей семье-роду. А вот после происходит некое переформатирование отношений, чуть ли не природное.