Вот за беседами и размышлениями прошёл день. Вообще — неплохо посидели, поболтали, как со старым приятелем и приятным собеседником. Как я, так и дохлятине вроде «зашло». Но вот Магнус, «дыра в небесном своде», шмякнулся за горизонт. А в небе, помимо «дыр-звёзд», появились всякие там луны.

Но мне было не до астрологических и астрономических изысканий. Я вращал своим душевным пырилом, активировав «видеть магию» на полную катушку. И через час после заката увидел некую упорядоченную дымку.

— Попался, — отмыслил я. — Вижу, Анас.

— Неплохо. И огонь, Рарил! БОЛЬШЕ ОГНЯ! — замогильно провыл Анас, и продолжил деловым тоном. — Жалко, мертвецов нет.

— Да, те огненные духи были бы очень кстати, — согласился я. — И вот тоже не помешает поработать над вместилищем, учитывая тип призыва — нахрена им сгорающая мёртвая плоть? Что-то другое надо.

— Надо, — признал Анас. — Куда?

Я тыкнул, куда воевать, и почесал в направлении обливионского воздействия, этаким полуразмытым конусом охватывающего часть плантации, на которой находились рабские хижины.

Анас шуршал впереди, высматривая упырюгу и прочие неприятности, которых на Вварфинделле и без порфироносных гемофиликов хватало, особенно в ночи глухой. Ну и я топал, готовясь жахнуть «огненным ударом», который выходил у меня скорее объёмным взрывом, ну и приправить стрелками. И даже зелье восстанавливающее, которое как бы «маны», приготовил: не думаю, что какой-то там лёгкий транквилизатор на меня уже сейчас подействует, не говоря о бое. Ну а магичность лишний раз может ОЧЕНЬ не помешать.

Чешем мы, чешем. Конус ме-е-едленно сужается, а уже по болотистым джунглям пару километров оттопали. И тут подлетает Анас, понятным жестом меня останавливает, и начинает осыпать результатами наблюдений:

— Вампир. Молодой, склонность к иллюзиям — очевидно, от его прародителя. И, возможно, остатки родовой связи. Аргонианин, Рарил, — уточнил Анас, на вопросительно поднятую бровь. — И аргонианка в стороне, истощённая, больная гемофилией, но ещё не вампир. Впрочем, и хрен с ней. Он в воде, точнее, в болотной жиже, Рарил, — обеспокоенно сообщил Анас.

— Так вот где он прятался от солнца, — отмыслил я.

— Видимо да, — кивнул Анас. — Но огонь очень хреново будет действовать.

— Хм, это да. Молния на этих паразитов не очень действует.

— Не очень, но вода, а молния физичная. Выгонишь его на поверхность, — задумчиво предложил Анас. — Атаковать или убегать — нам без разницы.

— И прожарить огоньком, — заключил я, на что Анас покивал. — Принимаю, хороший план. Наводка для молнии, место, где меня самого не будет трясти и можно будет вжарить в этого ихтиандра гемофильского.

— Смотри, — начал водить костяшками Анас.

Подготовились, после чего я просто бегом побежал: Анас остановил меня фактически на границе «чувства жизни» упыря. Добежал до присмотренного Анасом холмика, вдохнул-выдохнул, и начав накачивать огненный удар обливионщиной, засандалил в помеченное бултыхающимся Анасом болотце слабенькую молнию.

Впрочем, в «видеть мёртвое» дохлое тело упыря было видно. Да и в «видеть магию» конус там кончался, но как-то я сомневался, что после молнии он продолжит иллюзить.

Правда, то ли молния была слабая, то ли упырь трусливый. Но выскакивать из болота он не спешил.

— Зараза чешуйчатая, — уже в голос, не скрываясь, озвучил я.