— На кой этому клоуну двухцветному такой финт ушами? — озадачился я. — На кой такую полезную цацку калечному человечку отдавать? Вроде Вивек могуч, клоунист. И другая парочка не хуже.

— А тут как раз, думаю, дело в заёмной силе. Нумидиум предназначен для использования силы сердца. ВСЕЙ силы сердца, Рарил, по крайней мере, согласно легенд. Но для этого нужно сердце в него поместить.

— Так. Активируем робота, пихая сердце — троица лишается божественности. А то и помирает от старости, — стал прикидывать я под кивки Анаса. — А по удалёнке он берёт, видимо, часть. Не затрагивая трибунальщиков.

— Видимо, так. Само пребывание Нумидиума на Вварденфелле было опасностью Трибуналу. Есть же Ур, например. Как вставит сердце…

— И помрёт вместе с троицей, хрен он без лорханистой подпитки столько прожил бы, — оценил я под кивки мертвечины. — Но да, опасность.

— Ну и ты Септима совсем уж неумехой калечным не считай, — уточнил Анас. — Могучий маг был, да и артефактов наворовал кучу в процессе завоевания. Так что твоё «Вивек поставил Тиберия раком и в процессе совокупления озвучил, как ему угодно» — не вполне соответствует действительности.

— Наоборот, что ли?

— Нет, конечно. Но, предполагаю, были именно переговоры с торговлей. Где Вивек избавился от потенциальной опасности и выбил из Септима фактическую автономию.

За этой небезынтересной лекцией-беседой наступил вечер. Часть удалённых наблюдателей срулили, парочка каких-то особо отбитых бултыхалась вдали. Жители окрестных домов на нашу двоицу позыркивали. Причём, та самая, с сисяндрами имперка — на Анаса. Пырилась из глубины обиталища, выделяясь своими стенобитными орудиями уже в какой-то обёртке. Я даже заподозрил, что некрохрыч не только за сисястой купальщицей наблюдал, но и оконечности свои призрачные распустил, но докапываться до дохлятины не стал. Если честно, сам бы не отказался эти сисяндры полапать. Без всякой эротки притом: просто не верится, что такое бывает, а на ощупь — достовернее.

Ну и вилами нас никто не жёг, на факелы не поднимал, что было со стороны аборигенного населения как разумно, так и мило. И я даже расслабился немного, чуть не прощёлкав клювом лёгкое колыхание обливионщины.

— Телепортация? — мысленно полуспросил-полузаявил я.

— Не знаю, Рарил. Буду проверять, — бросил мертвечина, рванув к домам.

К его чести — не к сисястой. А я со страшной силой пырился и вчувствовался, но ни хрена не выглядел и не вычувствовал. Как вдруг вокруг просто разлилась обливионщина с характерным «вкусом» лавы и молний. И разрушения — в текущей концентрации непонятная «фракция» прекрасно чувствовалась.

И тут посреди площади появилась пятёрка скампов. В общем — неудивительно, поскольку в той концентрации обливионщины в округе между площадью-Нирном и Мёртвыми Землями, энергетически, разница была не столь велика. В общем-то, в текущий момент на площадь могло вынести и дремору. Но не выносило, а фон мёртвых земель просто на глазах падал и развеивался. Не исчезал, а смешивался с энергией Нирна в округе. Видимо, становясь тем самым отмеченным нами сначала непонятным ощущением. Ну в смысле, прорыва обливиона нет, а Мёртвыми Землями разит вполне ощутимо.

Ну и краем глаза наблюдал, как злобный призрак налетел на беззащитных лопоухих скампов и нахрен, в полминуты, выпотрошил всю пятёрку. И клочки по закоулочкам пустил, в самом прямом смысле слова.

— Ай, молодец, — кисло отмыслил я подлетевшему ко мне некрохрычу.

— Да, я такой! — надувался дохлятина.