|
Сначала этот дворец носил название «Кикерики», так как поблизости располагалось большое болото, которое жившие здесь когда-то финны прозвали Кикерикесен, что означает «Лягушачье болото». После победы русского флота в Чесменской бухте (1770 год) здесь по проекту Юрия Фельтена построили Чесменскую церковь, или церковь Рождества святого Иоанна Предтечи. С этого времени Екатерина повелела называть дворец так же – Чесменским. Дворец, построенный, как и церковь, в готическом (а точнее, в ложноготическом) стиле, напоминал маленькую крепость в форме треугольника с тремя башнями по углам, окруженную рвом и валом. В центре него располагался парадный круглый зал. Для этого дворца императрица заказала фарфоровый сервиз из 952 предметов с изображением лягушек на каждом из них. После смерти Екатерины здание дворца перестроили, и в таком виде оно сохранилось до наших дней.
Чесменский дворец
Чесменская церковь
Но содержание пьесы не имеет никакого отношения ни к войне с турками, ни к повседневной жизни путевого дворца. Действие в ней происходит глубокой ночью в покинутом дворце, где единственной живой душой является старый ночной сторож. Он обходит дворец и внезапно слышит голоса, доносящиеся из центрального круглого зала, где находится галерея мраморных портретов великих князей и царей русских от Рюрика до Елизаветы Петровны, которую создал скульптор Федор Шубин по приказу императрицы. Оказывается, портреты заговорили. Вскоре к их разговору присоединяются также портреты всех правивших в 1775 году европейских монархов, висящие в других залах дворца. Императрица Елизавета упрекает Марию Терезию за унылое вдовье платье и рассказывает, что уж она-то умела наряжаться и собственноручно срывала украшения с придворных дам, если те смели соперничать с ней в богатстве наряда. Фридрих Великий удивляется бороде Александра Невского и интересуется, были ли его древнерусские коллеги грамотными. Александр обиженно просит «не судить о людях по бороде» и заверяет немца, что русские князья хорошо умели править и были патриотами, в отличие от Фридриха, который плохо говорит по-немецки и увлечен французской поэзией. Алексей Михайлович пытается оправдаться перед отцом за свой второй брак и говорит, что от этого брака родился гениальный сын – Петр I. Екатерина I говорит, что «каждый правит как может» и сапог Калигулы на императорском престоле в свое время выглядел не хуже, чем она. Петр II уверяет, что только он был законным наследником Петра. Неугомонная Елизавета Петровна вступает в спор с Анной Иоанновной, а потом обе ехидно благодарят Петра II за то, что он любезно уступил им место на троне. И так далее, и тому подобное. Пьеса небольшая, но очень смешная, полная остроумных «шпилек», которые так ценились в литературе и салонных разговорах XVIII века. Правда, она имеет чисто номинальное отношение к Петербургу, но не будем слишком придирчивыми.
Матинский и Фонвизин – драматурги нового времени
В своих трагедиях на исторические темы Сумароков обращался к истории Древней Руси, его героями были князья и бояре, отделенные от зрителя многими столетиям. Но повседневная реальность, в том числе и реальность петербургская, все же проникала в новый национальный театр. Так, в 1782 году санкт-петербургской публике предложили комическую оперу Михаила Матинского, которая называлась «С.-Петербургский Гостиный двор». Биография автора либретто этой оперы была достаточно примечательна. Матинский – крепостной графа Ягужинского, имевший музыкальное образование, позже он получил вольную. Работал преподавателем в Смольном институте, опубликовал несколько трудов по геометрии, географии. Подрабатывал переводами и писал пьесы. К тексту «Гостиного двора» он сам написал музыку. В опере Матинского зрители могли увидеть мир, с которым соприкасались почти ежедневно, но чаще всего – вскользь, не задерживая на нем своего внимания. |
