Люди, остановившие автобус, обменивались скупыми словами. Они окружили автобус со всех сторон, их было много, человек двадцать-тридцать, а может, и больше. Чего они ждут? В прыгающем свете фонарей Альбер и petite Michиle разглядели, что среди них есть женщины. Лица некоторых женщин тоже были скрыты пасамонтаньями. Все женщины были вооружены: одни держали в руках огнестрельное оружие, другие – мачете и палки. И все они были молодые.

Из темноты прозвучала новая команда, которую Альбер не понял. Пассажиры автобуса начали выворачивать карманы, вытряхивать сумки, предъявлять документы, удостоверения. Альбер и petite Michиle тоже достали документы, которые хранили в сумках на поясе. Petite Michиle дрожала все сильнее, но он, не желая раздражать этих людей, не решался успокоить ее, сказать, что, как только откроют их паспорта и увидят, что перед ними французские туристы, они окажутся в безопасности. Возможно, им придется расстаться с долларами. К счастью, их немного. А чеки travellers надежно спрятаны в двойном ремне Альбера, если немного повезет – их не найдут.

Трое из задержавших автобус стали собирать документы, проходя между ставшими в два ряда пассажирами. Когда очередь дошла до Альбера, он протянул два паспорта девушке с карабином на плечевом ремне и, старательно выговаривая слова, сказал:

– Мы есть французские туристы. Я не говорить по-испански, сеньорита.

– Молчать! – завизжала она, выхватывая из его рук документы. У нее был совсем детский голос. Но резкий и злобный. – Заткнись, ты!

Альбер подумал, как чисто, как спокойно там, вверху, в этом бездонном, усеянном звездами небе, как непохоже на нарастающую напряженность здесь, внизу. Страх прошел. Когда все станет воспоминанием, когда все будет уже сто раз рассказано и пересказано приятелям в бистро и ученикам в его школе в Коньяке, он как-нибудь спросит у petite Michиle: «Так все-таки правильно я сделал, что предпочел автобус самолету? Ведь если бы мы не поехали, а полетели, мы лишились бы самого интересного приключения в нашем путешествии».

С полдюжины человек, вооруженных автоматами, остались охранять пленников. Они настойчиво направляли свет своих фонарей прямо в глаза пассажирам. Остальные совещались о чем-то в стороне. Альбер решил, что они обсуждают документы, которые до этого внимательно изучали. Все ли они умеют читать? Когда они поймут, что мы нездешние, что мы бедные французские туристы, путешествующие с рюкзаком за плечами в рейсовых автобусах, они извинятся перед нами. Холод пробирал до костей. Он обнял petite Michиle и вдруг подумал: «А тот, в посольстве, был прав. Надо было лететь самолетом. Когда можно будет разговаривать, попрошу у нее прощения».

Минуты казались часами. Несколько раз он едва не терял сознание от холода и усталости. Когда пассажиры начали усаживаться на землю, они с petite Michиle последовали их примеру и тоже сели, плечо к плечу. Они не говорили ни слова, только прижимались теснее, стараясь согреть друг друга. Наконец вернулись люди, проверявшие документы, и начали одного за другим поднимать пассажиров, всматривались в лица, слепили глаза фонарями, подталкивали к автобусу. Светало. Синяя полоска высветила зубчатый силуэт Кордильеры, petite Michиle сидела так тихо, что казалось, она спит. Но глаза ее оставались широко открытыми. Альбер с трудом встал на ноги, слыша, как хрустят суставы, a petite Michиle ему пришлось поднимать за руку. Тело его одеревенело, голова была тяжелой, ноги сводила судорога, и он подумал, что у нее, должно быть, опять начался приступ высотной болезни, которая так мучила ее в первые часы подъема в горы. Пассажиры, став в затылок друг другу, уже поднимались в автобус. Когда подошла их очередь, двое в шлемах, стоявшие у дверей, уперли им в грудь автоматы и жестом приказали отойти в сторону.

– Но почему? – запротестовал Альбер.