— От детей всегда удивительно пахнет, — сказал Севастьян задумчиво. — Как от птичек.

С этими словами он незаметно для себя провалился в сон. Еще одно новшество: раньше Глебов всегда знал, когда спит, а когда бодрствует; теперь же, ослабленный раной и изумленный своим новым состоянием, он то и дело засыпал, сам того не осознавая.

В этом сне не было Ионы. Глебов находился в лесу один. Костер тихо догорал, по углям бродили темные жаркие волны. Деревья обступали спящего все теснее, разглядывали его равнодушными старыми глазами. Эти глаза столько всего повидали на своем веку, что вид лежащего на земле человека их совершенно не занимал.

Однако взгляды их становились все более назойливыми, и Севастьяна это постепенно начало тревожить.

Он заворочался во сне, несколько раз вскрикнул, взмахнул рукой и случайно задел пальцами тлеющие угли.

Боль от ожога резко пробудила его. Глебов коротко вскрикнул и вскочил.

Перед глазами его поплыла темнота, несколько раз качнулись стволы деревьев, а затем он вдруг увидел очень странное, полупрозрачное лицо.

Это лицо несколько мгновений покачивалось перед ним в воздухе, а затем растворилось в сумраке.

Но Глебов успел его запомнить. Оно было женским и вместе с тем неестественно маленьким, как бы уменьшенным.

Глаза — большие, очень светлые, в полумраке — почти бесцветные. Рот — крупный, приоткрытый от удивления или любопытства. Крохотный кругленький подбородок.

Видение почему-то испугало его — испугало настолько, что он замер, как зверек при запахе опасного хищника.

А затем захрустели ветки, и к костру подошел Иона с охапкой хвороста в руках. Он бросил ветки землю, приблизился к Глебову, наклонился, коснулся его виска пальцами.

— Я не сплю, — сонно сказал Глебов.

— Вижу, — отозвался Иона. — Какой-то бледный. И вспотел весь. Мокрый, как мышь. Случилось что-то?

— Не знаю, — ответил Севастьян. — Разве что у меня после удара по голове видения начались. Скажи, Иона, ты веришь в лесных духов?

— В кого? — не понял Иона.

— Как в сказках… Ну, феи разные, эльфы. Всякие нелюди, другие существа. Помнишь, Вадим Вершков еще рассказывал…

— А что? — Иона вдруг напрягся, как будто услышанное насторожило его. — При чем тут эльфы? Я как-то слушал — читали интересную историю. Про кентавров. Будто такие на самом деле существовали, и блаженный Иероним в пустыне встречал их. Они приходили к нему и просили научить их хорошему, и блаженный Иероним передавал им Слово Божие… Я так думаю, — продолжал Иона, уже увереннее, иной человек глупее кентавра. Ну вот я, к примеру, пока ты меня не подобрал…

— Это ты меня подобрал, — сказал Севастьян. — Не путай события.

— Я не путаю, — обиделся Иона.

Он в самом деле как-то раз вызволил Глебова из большой беды, устроив ему побег.

— Одно дело — удрать от стрельцов, а другое — стать человеком, а не просто нехристем, — продолжал Иона. — Помнишь, каким я был, пока ты меня не подобрал? Блуждал в полных потемках. Меня даже Флор Олсуфьич просветить не мог. Ну так вот, я полагаю, что был куда хуже любого из этих диких тварей, кентавров всяких и сатиров.

— Ты мне зубы заговариваешь, — перебил Севастьян. — Здесь было какое-то странное существо.

— Да? — удивился Иона. Как показалось Глебову — немного фальшиво.

— Оно на меня глазело, — продолжал Севастьян, — а затем почти сразу исчезло.

— Приснилось, — с облегчением вздохнул Иона.