— Возьми с собой рукоделие, — сказал отец, — и несколько книг. Их можно будет хорошо продать. Я вернусь скоро, ты должна быть готова к путешествию. Твоя мать поможет тебе одеться.

Смысл сказанного остался для девушки темным, однако она послушно сложила в корзину иглы и нитки, взяла несколько книг из тех, что у нее имелись, и смирно присела на край своей постели.

Мать пришла вскоре после отца. В руках у нее был теплый дорожный плащ с капюшоном. Слишком длинный подол она быстро обкромсала ножницами и набросила эту одежду на дочь. Затем схватила ее маленькую ручку своей большой тяжелой рукой.

— Идем.

Урсула поднялась, повинуясь матери.

— Но куда?

— Потом поймешь. Идем со мной. Не спрашивай. Скоро здесь будет опасно.

Девочка осторожно спустилась по лестнице, вышла на улицу. Солнечный свет ударил ее по глазам. Она зажмурилась и тихо застонала сквозь зубы.

— Ты что? — удивилась мать.

— Мне больно!

— Садись!

Она подтолкнула дочь к телеге. Урсула, как могла, забралась наверх, натянула капюшон на голову и съежилась. Ветер пронизывал ее насквозь. Она никогда не помнила, чтобы ей было так страшно. Четыре стены, обнимавшие ее со всех сторон долгие годы, теперь исчезли, упали. Куда ни глянь — везде пустота. Тесные улицы Тарваста казались ей слишком просторными, но настоящий ужас начался уже после того, как они очутились за стенами. Отец о чем-то разговаривал с другими людьми, мать сопела и топталась рядом с телегой.

Кругом гремело оружие, шумели голоса, кто-то ходил, несколько раз возле телеги останавливались. Урсула сжималась в комок и пряталась под своим плащом.

Мать объясняла — с ней дочь, ребенок, она не вполне здорова… От телеги отходили, ворча, и Урсула переводила дыхание.

Затем вокруг потянулись леса. Здесь было уже не так жутко. По крайней мере, не было поблизости чужих людей, и девушка начала выглядывать из-под плаща и озираться по сторонам. Она видела стволы деревьев, птиц, кусты. Солнце садилось, разбрасывая по небу багровые, желтые, фиолетовые полосы, и Урсула, глядя сквозь ресницы, чтобы не так болели глаза, любовалась этим совершенно новым для нее зрелищем.

Ветер больно ранил ее изнеженную кожу, но заботливая мать взяла с собой масло и время от времени натирала им дочери щеки. Урсуле было неприятно ощущать себя липкой, но все же это лучше, чем струпья и расчесы, которыми стращали ее родители.

Они уже начали верить в то, что им удастся беспрепятственно миновать леса и добраться до польской границы.

Отец строил планы на будущее. Возможно, они сумеют устроиться на новом месте и благополучно доживут до дня, когда можно будет вступить в наследство. Урсула будет жить как королева. Ей сошьют самые роскошные платья. На ее столе будут самые изысканные кушанья. Она начнет заниматься музыкой, сможет покупать себе книги.

— Я поеду путешествовать! — объявила вдруг Урсула, слушавшая эти разговоры.

Оба родителя дружно уставились на свое дитя.

— Да, — подтвердила девушка, машинально размазывая пальцами масло по всему лицу и затем вытирая их о плащ. — Я хочу увидеть мир и все его чудеса. Столько интересного и красивого есть вокруг! Если в книгах написана правда…

— В книгах не всегда пишется правда, — перебила мать. — Мы с тобой это уже обсуждали. Часто в книжках просто сочиняют разные глупости для развлечения читателей.

— Это неважно, — Урсула тряхнула головой и зажмурилась. — Я больше никогда не буду сидеть в комнате!

Мать с отцом переглянулись. Потом отец осторожно начал:

— Урсула, это опасно.