— Урсула, это опасно. В мире полным-полно людей…

— Но я ведь буду богата, — напомнила девушка, — у меня будут слуги, охрана. Как у принцессы. Вы ведь обещали мне, отец!

— Правда, — проворчал он.

И тут по лесу раскатился долгий свист. Лошадка, сразу ощутив опасность, фыркнула, мотнула головой и остановилась.

Как по волшебству, из-под земли, из-за кустов, кажется — отовсюду — возникли какие-то незнакомые люди.

Они молча, без улыбки, скалили зубы и посверкивали глазами. Один из них протянул руку и взял лошадку под уздцы, второй оттолкнул в сторону женщину и запустил пальцы в тюки, третий ухватил Урсулу за плечи и встряхнул.

— Брысь! — сказал он беззлобно.

Урсула обмякла — силы оставили ее. Разбойник просто снял девушку с добра, наваленного на телегу, уложил на траву. Отец неожиданно вытащил из-за пояса длинную пистоль, драгоценнейшую вещь, и выстрелил.

Гром вспорол вечернюю тишину, как будто кусок ткани оторвали, и тотчас сладкий лесной воздух бы испорчен кислой гарью.

Лавочник из Тарваста изумленно уставился на свое оружие: оно по-прежнему дымилось, а разбойники по-прежнему были целы и невредимы.

Один из них подошел к отцу девочки вплотную и подтолкнул его плечом.

— Что? — сказал он. — Ищешь свою пулю? Да? Хочешь знать, почему никто не умер?

— Да, — пробормотал лавочник.

Разбойник изъяснялся на очень ломаном языке, но торговец, привыкший находить взаимопонимание с любым, кто посетит его лавку, понял и этого человека.

— Вон твоя пуля, — разбойник показал пальцем на березу. На белой коре появилось новое пятно. — Ты промахнулся. Мне бы такую пистоль, я бы тебя в упор убил.

Он помолчал, подумал немного, а потом сказал:

— Знаешь что? Заберу-ка я у тебя эту штуку!

Лавочник отвел руку.

— Не трогай!

Разбойник обернулся к своим товарищам, двинул дочерна загорелым лицом:

— Ребята! Он мне запрещает трогать свои вещи!

Кругом захохотали. Разбойник без труда отобрал у отца Урсулы пистоль, а когда тот попытался огреть грабителя камнем, сильно ударил его по виску.

Урсула, тихо постанывая, корчилась на земле под плащом. Ей хотелось убежать, но ноги, слабые и короткие, вряд ли унесли бы ее далеко. Тем не менее она набралась храбрости и отползла в кусты.

С яростью тигрицы мать Урсулы пыталась защитить свое добро. Она действовала успешнее супруга, поскольку орудовала более привычным для себя оружием — кухонным ножом. Ей удалось ранить двоих, прежде чем ее убили.

— Вредная женщина, — беззлобно сказал разбойник, что ударил отца Урсулы. Он наклонился над своей жертвой и вдруг свистнул сквозь зубы: — Братцы, этот тоже готов. Я ему голову проломил. Ей-богу не хотел!

— А что с девчонкой делать? — спросил разбойник постарше.

— А, точно! С ними ребенок был, — вспомнили остальные.

Начали озираться в поисках девочки, но той и след простыл.

— Да ну ее, — сказал наконец убийца отца Урсулы. — Она несмышленыш. Все равно в лесу пропадет.

— Жалко же, — возразили ему.

— Мне тоже жалко, — сказал убийца. — Не надо было удирать. Не пойдем же мы искать ее. «Бедная девочка, мы убили твоих маму и папу, так что теперь ты будешь нашим ребенком». Так, что ли?

Он плюнул.

— Давайте лучше посмотрим, что там у них на телеге. Стоило ли драться за это хвирябье насмерть!

* * *

Урсулу не нашли, хотя она скрывалась совсем близко, под кустом.