Иона решил попробовать снова разузнать новости.

— Что Эрик? — спросил он.

— Какой Эрик? — не поняли его.

— Шведский король, — пояснил Иона.

Солдаты переглянулись, покрутили пальцами у висков. Потом одни сказал неуверенно:

— Может, Швеция действительно высадилась где-нибудь в Карелии, а мы и не знаем?

— Ленинград в опасности? — подскочил к Ионе один и схватил его за плечи. — Говори! Шведы наступают на Ленинград?

Это имя показалось Ионе знакомым. И он вспомнил, от кого слышал его. Женщину, которая говорил на «а», зовут Наталья. Она упоминала о Ленинграде. И о Петербурге. О городе, который будет основан на Новгородских землях царем, который еще не рожден…

— Петербург? — повторил Иона.

Солдат отпустил его.

— Совсем его немцы заморочили… Петербург! Бедный парень.

— Оставь ты их в покое, — велел здоровяк. — Они еще отойдут. Дай людям время понять, что всякие там немцы кончились, что они среди своих.

— Ты из Питера? — спросил солдата Иона. — Я знал твоих земляков. Ленинград — не в опасности. Поверь.

Солдат улыбнулся одними губами и кивнул.

— Ладно, ты не волнуйся. Поешь и отдохни. Потом решим, что с вами делать.

* * *

Черная ночь, окружавшая Севастьяна и его спутников, понемногу начала сереть. Они все шли и шли вперед, боясь останавливаться. Хватит и одного Чурилы, сожранного неведомо какой тварью. Солдатский строй щетинился копьями и мечами, хотя каждый отдавал себе отчет в том, что, вздумай тварь напасть снова, вряд ли удастся отбиться от нее. Больно уж стремительно она атакует.

В серых предрассветных сумерках стали лучше различимы деревья. Словно истерзанные мучительной болью, скрюченные пальцы-ветви тянулись к проходящим мимо людям и безмолвно взывали о помощи. Ни одна птица не возвестила о приближении солнца. Стояла глухая тишина, и даже звук шагов тонул в ней, точно погружаемый в вату.

Потом издалека донесся знакомый пронзительный вой, и все люди, не сговариваясь, побежали, как будто надеялись быстрее добраться до солнца и окунуться в его животворные лучи.

Вой, по счастью, не приближался — он так и звучал где-то далеко, в самой глубине гиблого леса. Затем впереди, преграждая бегущим дорогу, начала расти громадина замка.

Севастьян остановился. Теперь он возглавлял шествие, и никто не воспротивился этому, несмотря на общее желание сохранить жизнь командира в целости. Задрав голову, Глебов смотрел на высоченную стену, сложенную из диких булыжников. Ему почудилось, что он уже видел эту стену когда-то. Может быть, на пути в здешние страны, когда он с русской армией двигался на Тарваст. Или еще прежде…

Неважно, когда это было. Теперь он снова возле этой стены. Глухой, не имеющей ни входа, ни выхода. Высокой, почти до самого неба. Справа от замка виднелась гиблая топь, слева туго сплелись колючие ветки кустарников, и густо стояли старые деревья с кривыми стволами.

— Сквозь эту чащу трудно будет прорубаться, проговорил кто-то из стрельцов.

— А если через болото? — подал голос другой.

— Потонем, — уверенно заявил третий.

— Кому понадобилось возводить замок в таком месте? — спросил удивленно еще один разбойник. Я понимаю, на скале, на вершине горы, но посреди леса?

— Должно быть, это важная дорога, — задумчиво молвил Севастьян, и ему показалось, что и эти раздумья для него уже не в новинку. — Но должен же быть здесь какой-то вход!

— А вон же они, ворота, — показал Харлап, махнув рукой.