Локон в самом деле ощущала себя теперь иначе и хотела было согласиться с Вороной, но отчего-то не решилась. Она больше не делила мир на черное и белое, плохое и хорошее. Локон пересмотрела свои взгляды на нормы морали; в последнее время она меньше совестилась поступать безнравственно. Означает ли это, что пиратская жизнь очернила ее душу? И удастся ли когда-нибудь от всего этого отмыться?

– Вы не правы, – наконец произнесла Локон. – Многие живут осмысленной, интересной жизнью и без вашего вмешательства. Вы бесчувственны. Нельзя убивать людей, как скот! Тем более добропорядочных.

– Я не бесчувственнее лун, – возразила Ворона. – Почему лунам можно без разбору губить детей и стариков, благодетелей и злодеев, а мне – нет? А смертельные болезни и голод? А неудачники, которым суждено запнуться о порог и окочуриться у себя дома? Почему я должна воздерживаться от убийства добропорядочных людей? Сея смерть наобум, я исполняю волю богов. Убивать избирательно означало бы поставить себя выше их.

– Вы запросто можете получать все, что пожелаете, никого не убивая.

– Да, но зачем? – спросила Ворона. – В конце концов, пиратка я или нет? Ты, между прочим, тоже в наших рядах – хоть и срамишь нашу братию своим милосердием. Это ж надо догадаться – защищать суда незнакомых торгашей, когда сама на волоске от смерти!

У Локон перехватило дыхание. Она не могла вымолвить ни звука.

Капитан снова отпила чая.

– Не будем ходить вокруг да около: я знаю про пушечные ядра, – сказала Ворона. – Но тебе повезло – в море полно кораблей, которые только и ждут, чтобы их потопили. Лаггарт, конечно, не догадался, так ведь у него и мозг с грецкий орех. На этом корабле только один человек мог подменить снаряды.

Локон изо всех сил пыталась сохранять хладнокровие, но ее бросило в жар, и на лбу проступил пот.

– Можешь расслабиться, – сказала Ворона, откидываясь на спинку стула. – Поступок хоть и изобретательный, но бестолковый. Если научить тебя беспрекословно выполнять приказы, выйдет отличная служ… то есть я хотела сказать – матрос. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Как ты и хотела, мы идем в Багряное море. Ты действительно думаешь, что сумеешь вырвать дружка из когтей Колдуньи?

– Все это не только ради него, – ответила Локон, раздражаясь, что позволила Вороне задеть себя за живое. – Я пыталась защитить команду. Не хотела, чтобы вы лишили этих людей будущего, сделав их беглецами-висельниками.

Ворона хохотнула и переспросила:

– Защитить команду? Каким образом? Убедив ее отправиться в багряные воды? Деточка, решив убить Уива, я так сильно переживала, что обкрадываю саму себя! Ведь этот малый, как никто другой, умел меня веселить. Но опасения оказались напрасными: ты более чем полноценная замена ему!

Зардевшись, Локон потупила взор. Припомнив гордость, которая владела ею несколько дней кряду после подмены снарядов, Локон осознала, насколько была наивна и глупа.

– Ты хоть представляешь себе, каково оно, Багряное море? – спросила Ворона.

– Я… понимаю, что оно опасное.

Ворона разразилась хохотом, да таким, что его, без сомнения, услышали обитатели всех двенадцати лун. Она хлопнула ладонью по столу, и чайное блюдце, подпрыгнув, задребезжало.

– Ты заставила нас взять курс на Багряное море, даже не удосужившись выяснить, что ждет впереди?

Здесь Локон не могла не согласиться с Вороной.