— Убийца. Не я.

Трент не ответил, он лишь смотрел на мальчика.

— А затем подведем итог, хорошо? — наконец заговорил Трент.

— Да, — согласился Джейсон. Итог. Слово, доказывающее, что он не последний, кто видел Алисию.

— Ты знал Алисию Бартлет. Она была маленькой девочкой, которая, похоже, любила тебя. Умной маленькой девочкой, которая нередко побеждала тебя в играх, что заставляло тебя чувствовать униженным.

Джейсон открыл рот, что бы начать говорить. Мистер Трент был прав не во всем, но он поднял руку, будто дорожный полицейский, останавливающий движение. И Джейсон снова сел на стул.

— Ты любишь читать книги, в которых есть насилие. Те книги, которые ты читал, и фильмы, которые смотрел, — Трент говорил быстро и без остановки — так, чтобы мальчик не мог вставить и слова. — Ты говорил, что не уверен, где пролегает грань между вымыслом и реальностью. Все твои грезы. Иногда о насилии…

— Но…

Снова останавливающий движение жест.

— Ты хорошо знаком с тем местом в деревьях, где умерла Алисия Бартлет. Ты сказал, что для ее убийства был использован камень. В полиции это не разгласили для общественности, и тут ты говоришь, что орудием убийства был камень. Правильно?

— Правильно, но…

— Сложившиеся обстоятельства и побуждающие мотивы — это наиболее важные аспекты этого дела, Джейсон. А у тебя было и то, и другое.

— Побуждающие мотивы?

— Алисия забавлялась, унижая тебя.

— Я любил Алисию, она никогда…

— И тут пролегает тонкая линия: тебе кто-то нравится, ты даже испытываешь к нему нежные чувства, а затем ненавидишь. Молния возникает мгновенно. Надо признать это, Джейсон. Ни у кого не было такого стечения обстоятельств. В тот день ты был с ней, и вы были одни…

— Мы были одни, но…

— Смотри, это — объяснимо. Ты не хотел причинять ей какой-либо вред, ведь так?

— Но я…

— Это произошло. Ты не сдержал свой нрав, тебя что-то расстроило, все произошло быстро, ты даже ни о чем не задумался, и под твоими руками оказался камень…

— Ничего такого не произошло, — продолжал возражать Джейсон, повысив голос, который, казалось, отскакивал от стен, будто теннисный шарик.

— Что тогда произошло?

Джейсон отпрянул, будто получил пощечину или удар в живот. В животе он почувствовал пустоту, а в кишках — слабость. Ему как никогда захотелось в туалет.

В глаза мальчика Трент увидел панику, все его лицо исказилось от боли, губы задрожали, а руки поднялись в протест. Все его тело вдруг стало извиваться, будто ему нужно было уменьшиться в размерах, сжаться в комок, чтобы поместиться в ловушку, в которую он шел, не осознавая того. И в этот яркий момент прозрения Трент необратимо понял, что мальчик не виновен. Он это осознавал в самой глубине бытия, после всех сомнений и уловок. Джейсон Дорент не убивал Алисию Бартлет. Трент успел познакомиться со столькими способами увернуться от правды, и слышал столько всевозможных возражений во время всех своих расследований, что у него не было никаких сомнений в том, что Джейсон Дорент никого не убивал. Накопив все телодвижения, спонтанные ответы, отсутствие хитрости в голосе и в манерах — все говорило о неизбежной правде. Трент ощутил недомогание от собственного уныния и разочарования. Он подумал о Брекстоне и о сенаторе, ожидающих признание, об этом небольшом городке, охваченном страхом и подозрениями, ожидающем, когда он принесет им добрую весть, изобличит преступника, после чего все смогут спокойно спать, не волнуясь о том, хорошо на ночь ли закрыта дверь, и не переживая о том, как поздно домой вернутся сын или дочь. Обещание сенатора эхом звучало в его сознании: «Твой билет будет на лучшее место в партере».