Тосина двоюродная сестра Лариса дожила до тридцати лет, так и не повстречавшись со своим семейным счастьем. Она даже не знала сейчас, так ли уж оно ей необходимо, но, завидев на улице малыша, восторженно бросающегося в огромную лужу, всегда вздыхала и отводила расстроенные глаза. Рукам очень хотелось ощутить вес родного ребятенка. Конечно, можно было завести его и без мужа, долго не раздумывая. Родить - пара пустяков! Но Лариса в этом плане оказалась несмелая, она как-то слишком оробела перед финансово-бытовыми и моральными проблемами и осталась одна.

Ухаживающих за ней одноклассников она когда-то всех до одного отмела без всяких колебаний, забраковав по малолетству. Окончив курсы секретарей и начав служить, Лариса каждый день ждала суженого. Вместо него появился местный предприниматель Дутиков, старший брат и в те времена уже известной всему городу Алены Геннадьевны. Он сразу предпринял серьезную атаку на Ларису, но она, хоть и с трудом, поначалу устояла. Во-первых, усатый Дутиков, липучий, как лейкопластырь, ей не нравился, во-вторых, у него была сомнительная, вся в черно-бурых пятнах, биография, согласно которой им нередко интересовались городские прокуратура и суд, куда уже несколько раз обращались соблазненные и покинутые им с детишками дамы. Дамы требовали алиментов, дети тосковали без отца, а махинации Дутикова, связанные с перекупкой и перепродажей строительных материалов, становились все увереннее и размашистее.

- Красивая девка! - воскликнул предприниматель, частенько наведывавшийся в мэрию по своим темным делам. - Я на вас глаз положил! Что вы на это скажете?

- Как положили, так и заберете! Не суть! - отпарировала сроду ни перед кем не терявшаяся Лариса. - Подумаешь, всего-навсего один глаз! А мне ваш пригляд и присмотр не нужны, одноглазый!

В стекла приемной мэра больно било апрельское, уже прилично подогревшееся солнце. От ветерка тихо шевелились, лаская друг друга, листья в цветочных горшках. Синий экран компьютера смотрел устало и задушевно, как добрый товарищ. Дутиков не обиделся на красавицу - очевидно, в его представлении красотки именно так и должны были себя вести - и хотел удачно использовать подходящий весенний момент. Пристально вглядевшись в вырез Ларисиного платья, но не удовлетворившись кратким неполным обзором, Дутиков, изогнувшись крючком, наклонился к Ларисе, но тут из кабинета вынырнул мэр.

- Привет, Семен! - сказал он кисло и скорчил обреченно-грустную физиономию человека, опаздывающего сразу на четыре заседания. - У тебя ко мне снова дело?

- Без дела не ходим! - гордо выпрямился Дутиков, с сожалением оторвался от выреза и шагнул в кабинет.

Потом ухажер зачастил в мэрию с букетами юных роз и могучих гладиолусов. Приемная градоначальника потихоньку превращалась в периферийный цветочный магазин, открытый энергичными уроженцами Кавказа, но Лариса по-прежнему томила поклонника в неопределенности. Правда, посматривать на него она стала благосклоннее, поскольку преданность ломает не одно, даже самое жестокое сердце, однако поехать с ним в ресторан, не говоря уже обо всем остальном, упорно не соглашалась.

- Эх, была не была! - крикнул, наконец, измочаленный и сломанный невиданной твердостью предприниматель. - Женюсь! Уважьте, Лариса Сергеевна, примите мою руку и поедем венчаться! С бубенцами!

Лариса задумалась. Вообще-то она давно, чуть ли не с детства мечтала о венчании в церкви, куда жениха и невесту действительно примчит отчаянная тройка, разливающая в воздухе нежные перезвоны колокольчиков. Ей виделось, как она в белом платье медленно плывет с ним - а кто он? как бы узнать? - вокруг алтаря, и добрый седобородый, круглолицый батюшка улыбается ей и крестит новобрачных старческой сморщенной рукой...

Лариса посмотрела на Дутикова. Семен Геннадьевич плохо подходил под образ ее любимого и навсегда избранного. Он был чересчур важный и напыщенный, как новенький, два дня назад выбравшийся на провинциальную улицу джип, собирающий восхищенные взгляды.