|
Новые дворцы, возведенные Иниго Джонсом в Гринвиче и Уайтхолле, оказались первыми материальными свидетельствами изменения архитектурных пристрастий, что со временем привело к появлению не только классических дворцов, но и изящных домов из красного кирпича, в которых жили священнослужители, особняков и даже обычных домов, расположенных на известных лондонских площадях и улицах. Этот стиль изменил внешний вид всех строений, вплоть до крохотного обиталища самого заурядного ремесленника эпохи Регентства, который также притязал на модный архитектурный стиль.
В этом доме жили две королевы династии Стюартов: жена Карла I — Генриетта Мария и жена Якова II — Мария Моденская. Когда супруга Вильгельма Голландского Мария взошла на трон, она не захотела жить во доме, где все напоминало об отце, трон которого ей столь неохотно позволили занять. Об ее отношении к этому дому можно судить не только по отказу в нем жить, но и по той битве, которую она выдержала, желая его сохранить. Если бы не она, здание снесли бы во время перестройки Гринвичского дворца. Именно Мария предложила разделить новый дворец на две части и оставить между ними свободное пространство, благодаря которому из старого Дворца королевы открывался бы вид на реку и корабли. Стараниями Марии новый Гринвичский дворец стал морским госпиталем. Королеве давно хотелось основать для моряков приют наподобие Королевского госпиталя в Челси. Выказав эти достойные восхищения желания, она в возрасте тридцати двух лет неожиданно умерла от оспы, а убитый горем Вильгельм приложил все усилия, чтобы осуществить планы своей супруги.
5 Я спускался с холма в направлении Королевского военно-морского колледжа. Наступила смена прилива. К берегу все еще причаливали моторные катера с толпами туристов. Размышляя о том, что мне сегодня удалось увидеть, а что осталось на следующий раз, я подумал, что поездка в Гринвич, пожалуй, самое лучшее развлечение, которое может предложить Лондон в жаркий летний день. Полтора столетия тому назад, когда Гринвич все еще был сельской местностью, он считался одним из самых привлекательных пригородов Лондона. Но сегодня, увы, никто его так не назовет. Газопроводы, элеваторы и высокие дымовые трубы до неузнаваемости изменили берега реки, а вода в Темзе стала серой и маслянистой. На покрытом тиной клочке береговой линии я заметил двух мальчуганов в купальных костюмчиках, неторопливо входивших в грязную воду. Это зрелище вызвало у меня чувство изумления и тревоги, но сидевшая неподалеку мать не выказывала ни малейшего беспокойства. Войдя на территорию Королевского военно-морского колледжа, я увидел, что в Гринвиче теперь полным-полно специалистов по морской технике (не называть же моряками тех, кто выходит в море на плавучих электростанциях!). Когда-то город кишел старыми моряками, получившими увечья во время Наполеоновских войн. Купив в колледже превосходный путеводитель, я выяснил, что здесь некогда проживали две тысячи ветеранов, из которых девяносто шесть человек были старше восьмидесяти лет, шестнадцать старше девяноста, а один утверждал, что ему сто два года! Общий возраст группы из ста таких вот старичков составлял приблизительно восемь тысяч двести пятьдесят два года! Эти старики питались главным образом бульоном, а в постные дни получали гороховый пудинг. Мясо, как правило, не входило в их рацион, но в тех редких случаях, когда его выдавали, они устраивали самые настоящие поединки за кусок «бычьего мяса». Каждый из них еженедельно получал шиллинг на табак, а требование у администрации было только одно: вести себя «пристойно». Провинившихся стариков, в качестве наказания, заставляли носить желтые куртки с красными рукавами и подметать площадь — таково было худшее наказание, которое им грозило. В отличие от старых солдат, которые, насколько я помню, никогда не пытались улизнуть «на волю», пожилые моряки делали это неоднократно, причем их побегам способствовал длительный мир, наступивший на морях после Трафальгарского сражения. |
