– А это…

Эрван уже не слушал. С самого приезда он ощущал. Запахи, краски, жару. Они приземлились в Киншасе накануне, в пять утра. Спускаясь по трапу, он окунулся в цвета расплавленного свинца и запахи распада зари.

Пока они добирались до столицы по «автостраде» (простая дорога без покрытия, почти тропа), взошло солнце. Воздух внезапно стал абсолютно сухим, с затхлым запахом кирпича и плохо очищенного бензина. Когда-то прозванная Красавицей, Киншаса сегодня походила на гигантский вывернутый помойный бак, где кишел муравейник из черных голов и ярких бубу.

Оказавшись в гостинице, Эрван кинулся в свой номер, включил кондиционер на максимальное охлаждение и залез под душ. После нескольких часов передышки – обратно на сковородку: аперитив и обед с отцом у бассейна. Потом снова перелет местным рейсом. По пути в аэропорт начался дождь. Пыль превратилась в грязь, все цвета слились в одну алую реку, затопившую улицы, стекавшую с крыш, забрызгавшую стены. «Рановато для сезона дождей», – изрек Морван тоном медика, поставившего онкологический диагноз.

Четыре часа спустя Лубумбаши, «столица меди», приняла их под тем же проливным дождем. У Эрвана было ощущение, что он плавает в околоплодных водах мира. Отец без всякой иронии утешил его, похлопав по плечу: «Это колыбель нашей семьи, мальчик мой!» Формулировка прозвучала странно: обычно Морван хвастался своей принадлежностью к аристократическому бретонскому роду – Морваны-Коаткены. В гостинице все пошло по заведенному расписанию: аперитив, ужин, бассейн. Вечер был посвящен Сезе Нсеко, оплакиваемому покойнику. Он руководил «Колтано», горнопромышленным предприятием, основанным лично Морваном.

Эрван не вмешивался в ход событий. Среди тревожных криков в ночи он слышал, как трещат, сгорая на неоновых лампах, комары. Подсвеченный со дна бассейн был усеян опавшими листьями и кишел пиявками. Эрван и так уже понял, что жизнь белых в Африке родственна жизни жаб, квакающих вокруг водного источника.

Наутро, когда он проснулся, воздух снова пылал. Кондиционер испустил дух. Эрван едва успел влезть в черный костюм и присоединиться к отцу, который уже держал под мышкой траурный венок на манер спасательного круга. Он заказал его утром у местного цветочника.

– …Кенго Булуджи…

– А Кабила, – прервал он отца, – он не придет?

Отец неодобрительно покачал головой:

– Ты пропустил мимо ушей все, что я тебе вчера объяснял. Кабила и Нсеко принадлежат к разным этническим группам. Все равно что пригласить папу римского на конгресс стриптизерш.

Пришел черед белым отдать последний долг.

– Помоги мне, – приказал Грегуар.

Они подхватили венок и заняли место в траурной процессии. Морван продолжал шепотом давать комментарии, на этот раз относящиеся к французам и бельгийцам:

– Вон тот франкмасон. Был министром международного сотрудничества и…

Эрван видел только пятнистые или лысые черепа, морщинистые шеи, густые брови. Средний возраст между семьюдесятью и восьмьюдесятью. Умирающие слоны явились удостовериться, что бизнес будет продолжаться. Китайцы и индусы замыкали цепочку акул. Новая смена…

Когда они проходили мимо погребального навеса, гигантская рука тяжело опустилась на плечо Морвана.

– Как дела, цыпочка моя?

Африканец ростом с отца стоял позади них. Эрван отступил на шаг. Смех чернокожего перекрыл звук фанфар, и на его, словно отлитом из чугуна, лице засверкала клавиатура ослепительных зубов. Грегуар расхохотался в свой черед, и двое аферюг принялись обниматься.