Полицейский должен с настороженностью относиться к скоропалительным суждениям, но на глаз Горс полностью соответствовал своему амплуа. Та же выправка, что у остальных, та же стрижка ежиком, то же лицо, лишенное выражения, но под бровями, сросшимися, как два звена якорной цепи, мерцал дополнительный огонек. Он приблизился к столу, одетый в форменную куртку камуфляжной расцветки с оранжевым шейным платком, заправленным под ворот. Поднес руку к виску, прищелкнув каблуками и вытянувшись в струнку.

– Лейтенант Бруно Горс, КОШПАМ третьего курса школы морской авиации «Кэрверек-76», глава школьного совета и Ассоциации офицеров-контрактников…

– Садись.

Горс скривился от обращения на «ты». После двух часов стрижек ежиком и расписывания прелестей «прописки» Эрван созрел для допроса по-жесткому. Главный Лис представлялся идеальным кандидатом. Тот устроился на стуле, сидя так прямо, будто продолжал стоять. Он казался затянутым в корсет уверенности.

– Так это ты тот самый ГП?

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать: главный палач. Я хочу сказать: говнюк продвинутый.

Выбитый из колеи, Горс выдавил:

– Это я.

– Расскажи о «беспределе».

Тот бросил на Эрвана косой взгляд. Он, конечно же, ожидал более формального разговора, касающегося Виссы Савири и «несчастного случая».

– А нечего рассказывать.

– Почему?

– Потому что в этом году «беспредела» не было.

– Можешь рассказать, что было намечено.

– Нет никаких установленных правил, – пояснил тот напряженным голосом. – Ему предлагают – Крыса располагает. Это он поднимает планку, насколько хочет.

– Планку мучений?

Молчание.

– Где этот «беспредел» должен был происходить?

– На «Нарвале».

– Это что?

– Заброшенный крейсер, на краю ланд.

– Вы устроили там специальные декорации?

– Не понадобилось. Место и так… идеальное.

Эрван представил себе проржавевший корпус со свисающими цепями и крюками. Он так и видел хлысты, тиски, доски с гвоздями… Он усилием воли отогнал это видение из фильма ужасов, чтобы вернуться к реальности.

– Когда необходимо принять решение по «беспределу»?

– После круга моря.

– Обычно курсанты его проходят?

На губах Горса заиграла улыбка.

– Большинство – да.

– А ты сам прошел?

– Конечно.

– Планка была высоко?

– Очень высоко.

– Думаешь, Висса стал бы кандидатом?

– Откуда мне знать?

– Когда салажонок соглашается на «беспредел», он получает какой-нибудь знак отличия?

– Нет.

– Ему не обривают голову?

– Нет. А зачем?

Отступление на шаг.

– Насколько я понял, посвящение в К76 является одним из самых жестких во Франции.

– Так точно.

– Как ты это объясняешь?

Горс сделал глубокий вдох. Его слова, как и мысли, исходили из груди – именно того места, куда ему однажды навесят медаль.

– Мы военная школа. Наше предназначение – пилотировать истребители, использовать оружие массового поражения. Наше ремесло – убивать, разрушать, побеждать. Но также и оказаться в плену, подвергнуться пыткам, проиграть. Когда кого-то из нас возьмут в заложники шииты или в плен талибы, будет поздновато звать маму. Если КОШПАМы сегодня не могут выдержать пару испытаний, пусть лучше вернутся по домам.