— А теперь, бегом марш! — скомандовал я и первым пожал пример, сорвавшись с места. За мной следом рванули остальные. Сокол обернулся в птицу и взлетел в небо, где принялся кружить над нами, чтобы предупредить об опасности, возникни та на нашем пути. Волколаки перекинулись в волков и разошлись в разные стороны, окружив отряд с четырёх сторон.

На то чтобы выйти к линии немецких окопов, у нас ушло чуть больше часа. Сейчас здесь уже появилась полноценная оборонительная полоса из двух линий траншей первой линии, и одной второй. Всё это дополнительно защищали минные поля и колючая проволока в несколько рядов. Впрочем, ни мины, ни «колючка», ни часовые, выставленные через каждые сто пятьдесят или двести метров, ненамного задержали нас. Спустя пять минут, оставшись незамеченными для немецких караульных, мы опять перешли на быстрый бег.

Пять или шесть раз сокол спускался с неба и сообщал либо о врагах на пути, либо о болотах и разлившихся речках. И если первые меня совсем не заботили, то вот вторые приходилось обходить, смещаясь далеко в сторону.

Пошёл пятый час бега.

Минул шестой.

Признаюсь, что, став в последнее время не то излишне мнительным, не то слегка параноиком, я всё время ждал удара под дых от стервы Судьбы. Или поисковый амулет мог перестать работать, или Игната немцы могли переместить так далеко, что и следов его бы не нашли. К счастью, мои опасения не оправдались. Примерно на исходе девятого часа отряд вышел к вилле с большой прилегающей территорией, обнесённой с двух сторон невысокой каменной стеной. С третьей земли граничили с широкой речкой. С четвёртой стоял стеной густой смешанный лес.

— Господская усадьба это, Киррлис, — пояснил мне волколак, когда я назвал виллой большой двухэтажный дом с парой колонн на входе и выглядевший слегка помпезно. Кроме главного дома, имелись ещё несколько построек поменьше.

— Скорее, усадьба какого-то пана, — поправил его разведчик из землян. — До присоединения там точно местный пан жил гадина-кровопийца. Может, он же там и живёт опять. Небось, продался фашистам за это.

— Охраняют его хорошо, смотрю, — хмыкнул я, наблюдая за немцами на территории усадьбы. Немцы поставили пулемёт на большом балконе, на котором развевался большой флаг. Ещё один расположился на чердаке, контролируя подступы к зданию с противоположной стороны из слухового круглого окна. Перед воротами немцы соорудили лёгкое укрепление из ящиков с землёй для третьего пулемёта. Там же стоял шлагбаум и будка с часовым и телефоном. Ещё две пулемётные точки контролировали подходы со стороны реки и леса. Дополнительно вдоль опушки немцы оборудовали минное поле, о чём сообщали две фанерных таблички.

— Ага, немцев здесь, что пчёл на гречишном поле, — согласился со мной оборотень.

Всем хотелось немедленно начать действовать. Осторожности придерживались гномки, которые ещё не побывали ни в одном бою на Земле, да я. Я — потому, что серьёзно встревожился после кражи рунного камня и пленения матёрого оборотня обычными — вроде как — людьми. Паранойя шептала, что это может быть засадой.

«Демоны их раздери, а если это шоульцы отметились?! — только сейчас вдруг пришла мне в голову мысль. — Могли они как-то обойти нашу взаимную клятву? Пожалуй… что и могли, если припрятали в закромах особо полезный артефакт. Тьфу, и что делать?».

Под дюжиной нетерпеливых взглядов я минуту взвешивал все возможные положительные и враждебные факторы, пока не принял решение.