А тут ещё и Озеров с Шелеховым принялись проверять мои нервы на прочность десятками вопросов и предложений. Мне неприятно было, что они стали свидетелями удачного обстрела Цитадели, её уязвимости для дальнобойной артиллерии. Готов правую руку отдать в споре, что уже в следующий сеанс связи с Москвой они подробно сообщат об инциденте. А значит, мне нужно разобраться с орудиями показательно быстро, жёстко и эффективно на глазах у московских гостей.

О том, как впечатлились мои новые вассалы и наёмники из другого мира грохотом взрывов и работой зениток, расскажу как-нибудь потом. Если же кратко, то их проняло до самых печёнок.

Хочу ещё сказать, что немецкие батареи вели обстрел квадратов с моими и «моими» объектами весь день. Снарядов они не жалели. Пару раз над лесом высоко в небе проскакивали самолёты. Это точно были разведчики. Никто из них не рискнул задержаться и сделать несколько кругов, чтобы оценить результат артналёта. Мне это было на руку. Соколы требовались для наблюдения за вражескими позициями и разведкой местности вокруг леса за пределами рунных камней. Да и был немалый шанс, что враги обратят внимание на птиц. И предсказать их реакцию я не брался.

— Прохор, Иван, Павел, — я обвёл взглядом своих самых близких помощников, — сегодня хочу прогнать через башню оборотней дюжину бойцов. Наберётся столько подходящих кандидатов не из новичков?

— Наберётся, — одновременно сказали Прохор с Семянчиковым и ревниво посмотрели друг на друга. Реакцию их я прочитал на раз: каждому хотелось получить своих сородичей, беролаков или волколаков.

— Паша? — я вопросительно посмотрел на Струкова. — Есть у тебя на примете кто-то годный для обращения в соколов? Мне, такие как ты с товарищами, вот так нужны, — я провёл указательным пальцем вдоль под подбородком. Жест этот подсмотрел у землян, и не заметил, как стал им пользоваться рефлекторно.

— Есть, вот только… — он замялся. — Двое евреев из них, и немец. А вообще всего семеро у меня на примете.

— Немец? Что ещё за немец? — удивился я. Упоминание евреев я пропустил мимо ушей. Многие имеют предубеждение против представителей этой национальности, даже если то ничем не подкреплено. А уж как их не любит некое казачество — слов нет. Если казак и еврей столкнутся на узкой стёжке, то чубатый немедленно попытается своротить нос пейсатому. Правда, всё это я услышал от окружающих, а из них те ещё источники информации. Запросто наврут, переврут или недоговорят. Лично я, как уже упоминал не раз, не вижу особой разницы между русскими, белорусами, евреями и немцами. Вон у меня даже гном служат под моим началом, хе-хе-хе.

— Майор, которого Прохор недавно из Витебска притащил.

— Да ну?! — крякнул тот, удивившись сильнее моего. — Енто ж когда ты с ним успел побалакать-то?

Надо же — забыл! Вроде бы совсем недавно два пленника появились в Цитадели, а я уже успел напрочь позабыть о них.

— А что за евреи?

— Девчонка одна, — на этих словах Паша отчего-то заметно покраснел. — И дядька в годах, бывший мебельных дел мастер из Лепеля. Они к нам попали из гетто, когда Кулебякин устроил восстание.

— Хех… Ну, с девчонкой и её родичем… дядька же её родич? Ага, так и знал! В общем, с ними понятно всё. А немец-то как в эти ряды попал? — задал Семянчиков вопрос, который не успел озвучить я.