Склад опять показал дно. Феям опять придётся ударно потрудиться, чтобы набрать нужное количество ресурсов к возвращению гнома с кристаллами.

В эту же ночь я нанёс удар по немецкой батарее, которая нанесла мне существенный урон впервые за всю войну. К сожалению, ритуал перерождения забрал все силы и мне пришлось остаться в Цитадели. Амулеты в моём случае помогали плохо. Так что, Прохору и Ивану пришлось самим руководить атакой. Стоит ещё сказать, что вместе с моими оборотнями в нападении приняли участие шоульцы. Их неожиданные удары по расчётам пулемётов, лёгких зениток и солдат с прожекторами крепко помогли остальным.

Прошло всё пусть и не особенно гладко, но без серьёзных неприятных происшествий. Впрочем, убитых не имелось, а главная задача — уничтожение дальнобойных орудий — была выполнена на сто процентов. Уничтожить всех немцев не вышло, так как их в деревне оказалось сотен пять. Из них половина бодрствовала на постах. Несмотря на это оборотни не были бы оборотнями, если бы не попытались это сделать, поддавшись зову крови. Да и простое человеческое тщеславие не нужно скидывать со счетов. «Старички» решили показать «молодёжи», почём фунт табачка и показали, чтоб их демоны отлюбили.

— Он выживет? — всхлипнула Маша.

— Выживет, куда он денется. Матёрого оборотня таким не убить. Но выздоравливать ему придётся долго, — ответил я девушке. Мы с ней стояли рядом с кроватью, где без сознания лежал Прохор. В ночном бою пуля попала ему в глаз и вышла за ухом. Самое главное — пуля была из серебра. Ту, что ранила беролака, не нашли (да и кто бы её искал). А вот ещё трое раненых вернулись на руках товарищей и принесли в себе немецкие гостинцы из этого металла. — К вечеру или ночью должен прийти в себя. Потом пару дней ему нужно отлежаться и ещё неделю поболит голова и всё.

Куда больше меня интересовало использование врагом опасного металла. Это частная инициатива или солдатам выдали патроны с серебряными пулями приказом? Этот момент был очень важен. Поэтому я вызвал к себе второго Ивана, приказал ему взять в пару кого-то из товарищей посмекалистее и со знанием немецкого языка, амулеты с личиной и ментальным внушением, после чего вернуться в Гомельки и притащить оттуда «языка».

Стоит ещё упомянуть, что вместе с моими подчинёнными в ночь ушли почти все московские гости. В лагере остался один сержант и монголка. Правда, Озеров с прочими не воевали, а наблюдали за уничтожением немецких орудий. А ещё снимали на фотоаппарат и кинокамеру происходящее. Чуть позже я узнал, что с этим у них вышло не всё так гладко. Время, место и ситуация мало способствовали качественным снимкам и съёмке.

Забегая вперёд, скажу, что моим подчинённым удалось выяснить немного о серебряных пулях. У шутце, то есть, рядовых, их не было, но при этом в солдатской среде бродили слухи, что такие боеприпасы не то выдали некоторым офицерам, не то те заказали такие в городе у ювелиров.

Глава 9

— Силантий, опять в поясницу проклятую вступило. Сил нет никаких терпеть, — пожаловалась деревенскому ветеринару Авдотья Ильинична, женщина в преклонных годах, как и сам ветеринар. Таких в деревне было большинство. Старики, бабы да дети разного возраста — это основная часть населения крупной деревни, располагавшейся рядом с дорогой Полоцк-Витебск, ближе к Полоцку. До войны в прошлом году здесь жило около тысячи человек. Но на данный момент общее число едва переваливает за двести душ. И ещё сто с лишним оккупантов с их прихлебателями.

— Таскала? — нахмурился он.

— Таскала, — вздохнула женщина. — А что делать? Не Любке же с пузом кадушки и вёдра с водой волочить? Ей через месяц рожать, Силантий.