Теперь о твоем отце. Он делал вид, что смирился со слепотой, но это было не так. Я очень хорошо его знала и знала, как он тоскует. Однажды он не выдержал и рассказал мне, что для него означает потеря зрения. „Я художник, — говорил он, — и я погружаюсь в мир черной тьмы. Я не смогу видеть небо… деревья… цветы… тебя, Кейт, внука…“ Я знала, что его сердце разбито. Жестокая судьба отняла у него глаза, а что могло быть страшнее для художника? Однажды он сказал мне: „Клэр, лучше бы я умер“. И тогда я поняла, как следует поступить. Я вспомнила, как легко это было с моей матерью…

Вот мы добрались и до принцессы. Она была несчастна. Она все время смотрела внутрь… в себя. И больше никого вокруг не замечала. Бедный маленький Вильгельм… Он был никому не нужен… пока не приехали вы с Жанной и Кендалом. Какой бы из него вырос человек? А благодаря тебе у мальчика появился шанс. Нельзя забывать и о Кендале. Он был бы глубоко несчастен, если бы его разлучили с отцом. Он сильный и своенравный мальчик. Ему необходим отец. И еще есть барон. Ты нужна ему, Кейт. Только ты сможешь научить его жить. До встречи с тобой он ничего об этом не знал. Если ты покинешь его, он опять станет таким, каким был прежде. Будет бесноваться и бушевать, но, по сути, бесполезно прожигать свою жизнь. Ты нужна ему больше, чем кому-либо. И наконец, есть ты, Кейт. Ты заменяешь мне дочь. Я лишь на несколько лет старше тебя, но я вышла замуж за твоего отца, стала членом семьи… и считаю тебя своей дочерью. Я очень люблю тебя, Кейт. Больше всего на свете я сейчас хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы у тебя были хорошая семья и любимая работа. Твоя жизнь может быть прекрасна и удивительна.

Ты и барон… вы должны быть вместе. И вы будете вместе, потому что иначе все было напрасно. Вот чего я хочу. Именно поэтому и сделала то, что сделала.

Я пришла туда, чтобы встретиться с ней. Мы беседовали. Любовались пейзажем. Это было очень легко. Я лишь коснулась ее, и все было кончено.

А теперь о моем последнем убийстве. Когда ты будешь читать это письмо, оно уже свершится.

Быть может, я не должна была вмешиваться. Считается, что мы не имеем права посягать на жизнь, верно? Но что бы ни совершила, я сделала это во имя любви. Сделала, чтобы помочь другим людям обрести счастье. Наверное, это довольно необычный мотив. Трудно поверить, что глубокая и искренняя любовь может привести к убийству.

Будь счастлива со своим бароном. Я знаю, что когда Кендал вырастет, он станет красивым и сильным юношей. А главное — счастливым. И ты сделаешь все, от тебя зависящее, чтобы обеспечить счастливую жизнь маленькому Вильгельму.

Помни, Кейт, все, что я сделала, я сделала во имя любви».

Я уронила письмо и сидела, глядя в пространство невидящими глазами.

Это сделала Клэр! Я не могла поверить… И все же, оглядываясь назад, нельзя было не признать очевидного.

Бедная Клэр, которая казалась мне воплощением здравомыслия, была больна. Видимо, у нее была очень неустойчивая психика. Иначе бы ей и в голову не пришло посягать на чужую жизнь. А ведь именно это она и делала. «Это было для их собственного блага и для блага других людей». Вот что она ответила бы мне. И мне было нетрудно представить себе, как она сама себя в этом убеждала. Она и в самом деле очень привязывалась к людям. И убивала именно тех, кого любила. Как же это все трагично. Клэр присвоила себе Божественное право отнимать жизнь. И даже если она верила в то, что совершает это из филантропических побуждений, от этого она не переставала быть убийцей. Жаль, что она не открылась мне. Быть может, я смогла бы помочь ей понять, что не существует никаких обстоятельств, оправдывающих убийство. Но было уже слишком поздно…

Я побежала в замок.