Не дав ему закончить, я вешаю трубку и, наведенный на это упоминанием названия текущего месяца, начинаю напевать «Апрель в Португалии».

Новая четверть часа ожидания. Мои часы показывают полдесятого. Телефон снова затягивает свою арию.

– Алло!

– Месье Дюпоншель? – спрашивает женский голос.

– Чего?

– Это кафе Дюпоншеля?

– А! Простите... Что вы хотите?

– Поговорить с месье Дюпоншелем.

– Он уехал закупать устрицы.

– Куда?

– Кажется, в Маренн.

Баба начинает брюзжать, но я спешу повесить трубку. Сейчас не время давать какой-то идиотке, способной часами трепаться по телефону, занимать линию.

Новый звонок. На этот раз звонит Пинюш. Он тяжело дышит.

– У меня начинает кружиться голова, – сообщает он.

– У меня тоже. Дальше что?

– По-прежнему ничего. Здесь никто не поджидает... Тут только настоящие клиенты. Они уходят, сделав то, зачем приходили...

Разочарование сминает мне душу, как шелковую бумагу.

– Продолжай смотреть в оба, Пинюш! Никогда не знаешь...

– В котором часу должна прийти малышка Маргарита?

– Около десяти...

– Я еще никогда не ждал женщину с таким нетерпением...

– Не остри, у тебя и так мозги разжижаются! О! Что я подумал... Рядом с окошком нет какого-нибудь рабочего?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Часто на людей, чье присутствие кажется естественным, не обращаешь внимания... Они словно сливаются с окружающей средой, как хамелеоны. Понимаешь?

Он усмехается:

– У меня достаточно хорошие глаза, чтобы заметить этих хамелеонов, Сан-Антонио, не беспокойся!

Мы временно прекращаем беседу. Я добиваю бутылочку белого.

В этом закутке я себя чувствую, как рыба в стакане для зубного протеза. Нервозность вызывает у меня дрожь, чувствую, что лоб взмок от пота. Недалеко от моего укрытия бездельник, прикативший во Францию из-за океана, терзает электрический биллиард, пытаясь его заставить выплюнуть крупный выигрыш! Этот козел принимает аппарат за боксерскую грушу и лупит по нему сжатыми кулаками. Цифры мелькают на экране со скоростью, превышающей звуковую. Наконец раздается жуткий грохот, который, сам не знаю почему, заставляет меня подумать о взбесившихся роботах!

Мюскаде с опозданием вызывает у меня урчание в животе. Сегодня оно оказалось недостаточно сухим. Я с грустью массирую пузо. Телефон заливается снова. На этот раз звонил молочник, желающий узнать, сколько порций йогурта должен доставить к полудню. Я ему говорю притаранить двенадцать тысяч и, поскольку он выражает сильное удивление, объясняю, что у «нас» сегодня банкет вегетарианцев.

Расстаюсь с ним нажатием пальца на рычаг телефона и за время новой паузы успеваю выкурить три сигареты. Шкаф, где я пребываю, прокурен, как Дворец спорта в день матча по боксу.

Я не свожу глаз с куска эбонита, периодически доносящего до меня тусклый голос Пинюша. О господи, неужели ничего не произойдет! Весь этот тщательно подготовленный спектакль ничего не даст! Я начинаю беситься.

Ларут будет считать меня лопухом. На этот раз я точно окажусь по уши в зловонной субстанции, выставленный на всеобщее посмешище.

Звонок!

Пинюш откашливается в трубку.

– У меня спазмы в желудке! – объясняет он. Я жду продолжения, надеясь услышать нечто более важное.

Он продолжает:

– По-прежнему ничего особенного не замечаю. Сейчас уже начало одиннадцатого и... Молчание.

– Эй, ну что там?

– Вот и Маргарита...

– Ты уверен?

– Ну а как же! На ней твидовый костюм.