— Тем лучше: нам легче будет скрыться от дикарей. Вперед! И смотрите во все стороны!

Река сохраняла все ту же ширину — метров пятьдесят, но она становилась мелководнее, а русло ее перерезали песчаные отмели, которые шлюпка тщательно обходила.

По обоим берегам реки росли громадные деревья, иногда так густо, что могли помешать высадке. Тут встречались грандиозные тековые деревья, оплетенные лианами и кротовиками; манговые деревья, похожие на европейские вязы, ветви которых никли под тяжестью плодов — размером с апельсин, в коричневой кожуре, очень нежных на вкус; встречались тут и хлебные деревья, плоды которых с их желтоватой мякотью, разрезанные ломтями и поджаренные, столь же питательны, сколь и вкусны; великолепные сахарные пальмы с длинными перистыми листьями, дающими настоящий растительный конский волос, — ствол их при надрезании выделяет сок, вполне заменяющий сахар; кокосовые пальмы, усыпанные орехами; каучуковые деревья и, наконец, бамбук, образующий высокую и плотную ограду.

На деревьях, по кустам порхали, пели, кричали великолепные и странные птицы: попугаи с белыми клювами, их самки, в красном и черном оперении, волочили за собой длинные желтые хвосты; promerops, крупные, как голуби, птицы с бархатисто-черным оперением и длинными широкими хвостами, сплетенными в причудливые космы; cicinurosregni, величиной с дрозда, окрашенные в самые яркие цвета, настолько яркие, что они кажутся цветками или порхающими драгоценными камнями, отливающими красным, как рубин, зеленым, как изумруд, желтым, как золото, или белым, как серебро.

Берега этой реки были не только богаты растительностью и птицами, но еще и безлюдны. Как ни напрягали зрение, нигде нельзя было увидеть ни одного человека.

Нашим странникам казалось, что они попали на необитаемый остров. По правде сказать, они не были склонны жаловаться на безлюдье. Они слишком хорошо знали, что нечего было рассчитывать на помощь туземцев; скорее нужно было опасаться их появления.

Около двух часов дня приблизительно в трех милях от устья реки капитан велел пристать к берегу. Пора было дать гребцам отдых и предоставить возможность приготовить завтрак, о котором до сих пор нечего было и думать.

Разложить костер они все же не решились, боясь привлечь внимание папуасов: ведь те могли оказаться вблизи и скрываться за чащей леса. Поэтому странникам пришлось удовлетвориться одними бисквитами, коробкой копченых сельдей и прибавить к ним несколько плодов, сорванных поблизости на громадном дереве, называемом дурианом.

Эти плоды были величиной с человеческую голову; снаружи они были покрыты острыми и крепкими шипами, а внутри их была мякоть, белая и нежная на вкус, как сливки, и слегка отдававшая запахом выдержанного сыра, сперва неприятным, но к которому со временем так привыкают, что находят его прелестным.

В четыре часа шлюпка снова двинулась вверх по реке. Капитан, хотя и не замечал ничего подозрительного на обоих берегах, хотел уйти как можно дальше от пиратов-островитян.

Но шлюпка уплыла все же недалеко. Только начала спускаться ночь, как вода с отливом схлынула… Шлюпка села на мель почти посредине реки…

Капитан ни за что не хотел оставлять шлюпку: она могла попасть в руки пиратов, а ее потерю ничем нельзя было возместить. Все пятеро смельчаков решили поэтому провести ночь на отмели, ожидая возвращения прилива.

В конце концов, ночевать на отмели было даже безопаснее, чем пробираться для этого на берег. Ведь никто не мог знать, не окажется ли там, за зарослями, какое-нибудь воинственное, дикое племя папуасов. Да и спать здесь было спокойнее, чем на земле, в лесу, где водилось множество змей.

— Мы не надолго будем прикованы к мели, — успокаивал капитан своих племянников, которые обсуждали создавшееся положение. — К утру нас поднимет прилив, и мы пристанем к берегу.