— Я… я не понимаю о чем вы.

— Прикинь, не понимает! — Говорухин выпрямился, оглянулся через плечо, широко улыбаясь. Афимин гулко захохотал, не поднимая головы. Он был занят откупориванием бутылок с пивом, которые нашел в холодильнике.

— Урод. — Повторил Говорухин. — Ты вообще понимаешь, что я с тобой собираюсь сделать? Вот ты мне врезал по яйцам, а это, прошу заметить, очень больно. Не говоря уже о том, что есть риск больше никогда не иметь детей. А я, как любой нормальный мужик, люблю иметь детей, х-ха! Долг платежом красен. Ты задолжал мне кое-какие мои вещи, плюс удар по яйцам, а я, так и быть, расплачусь прямо на месте… Где дискеты?! — Говорухин схватил Аленичева за шиворот и рывком поднял на ноги, — ты и еще один урод на днях залезли в Нишу, в кафе на Тополиной Площади, помнишь? Помнишь, а? И взяли оттуда одну вещь. Мозги работают, да? Припоминаешь?

— Я… мы не знали, — пробормотал Аленичев растерянно.

— А мне какое дело, что вы не знали, а?! — взревел Говорухин и влепил Аленичеву затрещину, потом, для профилактики, нанес еще несколько ударов по ребрам. — Мне, мать вашу, какое дело? Мы нашли информацию, мы договорились с людьми… и что происходит?! Приходят два урода-софтера, взламывают замки, забирают дискеты и сваливают, как ни в чем не бывало! Будто их ничего не касается! Словно это была их информация, их дискеты!

— Я… — Аленичев сделал глубокий вздох, — я верну дискеты, я знаю где они.

— Да уж, верни, будь добр, — прошипел Говорухин, — попробовал бы ты не вернуть! Впрочем, ты помимо дискет угодил в дерьмо по самые ухи. Не надо было убегать, не надо было давать мне по яйцам, не надо было совать свою зажигалку мне в руки. Видишь ожог?

На этот раз Говорухин целился в челюсть. Эх, как хотелось выбить все зубы разом, одним хорошим ударом. Всегда мечтал!

Аленичев медленно сполз с дивана на пол, сплевывая кровь. Он даже не пытался защищаться.

Афимин тряхнул бутылкой пива:

— Эй, Гавар, выпей, остынь.

— Не хочу остывать, — буркнул Говорухин, но пиво взял и сделал два больших глотка, ткнул горлышком бутылки в Аленичева, — ты, сучонок, не понимаешь, во что влип. Мы не просто из Службы Охраны. Мы Лига! А те, кто является врагом одного из Лиги, является врагом всей Лиги, верно говорю, Афимин?

— Согласен с тобой, — подал голос Афимин, — вскроем ему череп. Всегда хотел иметь пепельницу из человеческого черепа.

Говорухин отхлебнул еще, присел на корточки около Аленичева, свободной рукой взял его за подбородок:

— Хочешь, я расскажу тебе, что такое Лига? Лига — это сила, урод. Сила, по сравнению с которой ты — всего лишь улитка на обочине дороги, понимаешь. Мы организовали Лигу, чтобы выжить в этом обществе бюрократов уродов, а также законов, придуманных для того, чтобы сделать из людей покорное стадо ослов. Главное правило Лиги — жить по своим законам. Только члены Лиги решают, что и как им делать. Да, иногда мы вынуждены подчиняться законам власти, но ты же понимаешь, что все иногда идут на компромиссы. Лучше отдать меньшее, чтобы заиметь большее. Работая на власть, мы плюем на нее. Защищая права таких, как ты, мы попираем законы, пренебрегаем ими. Каждый член Лиги обязан помогать другим ее членам. Только вместе мы можем существовать так, как хотим. Наркотики? Пожалуйста. За них у нас отвечает Афимин. Оружие? Сколько угодно. Подпольную сеть организовывает Строганов. Бабы, контроль за торговыми точками города, свобода передвижений? Добро пожаловать к Красику.