Мимо как раз проходили двое мужчин. Вернее, один облокотился о другого и едва волочил ноги. Второму, в общем, приходилось отдуваться за двоих. Голова первого болталась из стороны в сторону, свободная рука безвольно свисала вдоль тела, а еще он что-то неразборчиво бормотал.

— Свадьба еще не началась, а некоторые уже укушались! — Комментирует Паршивец, провожая взглядом парочку. Оба прошли в конец коридора и скрылись за последней дверью.

— По-моему, он не пьяный. Ты видел его лицо? Белый как мел.

— Пьянству бой, а наркотики никто не отменял, — говорит Паршивец и тянет меня по коридору мимо двери, ведущей на лестницу, — сейчас столько деградирующих личностей в отеле, ты не поверишь. Приезжают в Такер и думают, что им тут все можно. В основном к нам кто едет? Ученые и военные. Ученые еще ничего, они делом занимаются, хотя каждый второй выпить любит больше, чем с реактивами возиться. А военные, Грозный, все как один за халявными заработками наехали. Зарплата в Службе Охраны Ниши высокая, риска для жизни немного. Вот и едут целыми вагонами. Потом сунутся один раз в Город, кибер-элементалиев постреляют и ходят, грудь вперед. И кто им только пропуска к нам выписывает? Слышал, на днях Слоновий ресторан разнесли?

— Не слышал. В тюрьме был, наверное.

— Офицеры нажрались, говорят, как свиньи, и полезли к посетителям документы проверять. А те из бывших софтеров, из местных. Ну, завязалось. Говорят, ни одного целого окна не осталось, ни одного целого стула, а Слонов потом на краю города нашли, где свиные свалки.

— Мертвых?

— Пьяных, голых и без оружия! — говорит Паршивец, — так им и надо. Я бы вагоны с военными под откос пускал километров за пятнадцать от города. Чтобы даже горелым мясом не пахло, вот как.

Наконец, мы остановились у самой последней двери в коридоре. На ней не было ни таблички с номером, ни дверной ручки — только черная замочная скважина на уровне пояса. Паршивец, испустив тяжелый вздох, порылся в карманах брюк и вытащил связку ключей.

— Все собрались, говоришь?

— Я их запер, — отвечает Паршивец, старательно выискивая в связке нужный ключ, — меры безопасности, понимаешь?

— А если кто-нибудь захочет в туалет?

— Потерпит, — говорит Паршивец тоном настоящего начальника.

Номер оказался маленьким, одноместным. Из разряда: «слева окно — справа кровать». Плюс ядовитого цвета обои, табуретка у батареи и автомат для доставки и разогрева пищи. Автомат был ярко-красный, половина кнопок на нем отсутствовала, а окошко, куда доставлялась еда, перетягивали крест-накрест две клейкие ленты.

— Разувайся, — велит Паршивец и первым стягивает ботинок.

Пол в комнате бетонный, от одного вида меня бросает в легкую дрожь:

— Ты уверен? — замечаю в углу еще несколько пар обуви.

— Увереннее не бывает. Табличку на крыльце видел? «Соблюдайте чистоту» написано.

— Не видел я никаких табличек. Только швейцара.

Со вздохом разуваюсь. Помимо своих многочисленных странностей, Паршивец еще и маниакальный чистоплюй. Только избирательный. Книжки, например, в шкафу он нормально расставить не может, зато от каждой пылинки в обморок падает. И по бетонному полу босыми ногами… жуть!

Паршивец в два шага преодолел расстояние до аппарата и запустил руку между клейких лент. В автомате что-то щелкнуло. После чего Паршивец ухватился за бок автомата и не без труда отодвинул его в сторону.