ПАСКУАЛИНО. Мама!

ЛОРЕНЦО. Пуммарола, не трать время. Скажи его матери, чтобы поскорее пришла сюда, я не хочу отвечать за него.

ПУММАРОЛА. Сказать донне Вирджинии?

ЛОРЕНЦО. Ну, а кому же еще?

ЛОРЕНЦО (с нетерпением). Пуммарола, делай, что я тебе велел. Пойди и позови сюда его мать.

ПУММАРОЛА. Хорошо. (Направляется к двери).

ЛОРЕНЦО (останавливая его). Подожди. Не говори ничего Кьярине и Филуччо, не то перепугаются.

ПУММАРОЛА (догадался, в чем дело). А мама… Мама не перепугается? Хорошо. Вы хотите, чтобы донна Вирджиния поднялась сюда. (Хитро, показывая свою солидарность). Так я велю ей подняться. (Выходит).

МАРИЯ (появляется слева с большой корзиной, полной разных бутылок и кухонной утвари). А чего орет этот дурак?

ЛОРЕНЦО. Ничего. Это ты дала ему ножницы?

МАРИЯ. Чтобы посидел спокойно. А что, поранился?

ЛОРЕНЦО. Да, очень сильно порезался.

МАРИЯ (к дураку). А отчего же не пошел с мамой к мессе? (Дурачок не отвечает. Смотрит на девушку мрачно и угрожающе). Синьора Кьярина и Филуччо велели привести его сюда, так как он очень мешал им. Все время болтается под ногами и ничего не дает делать. Конечно, жаль его, потому что дурак. Но люди не могут же бросить свои дела.

ЛОРЕНЦО. Ладно, наберемся терпения. А там внизу, что уже заканчивают?

МАРИЯ. Мне осталось отнести только вот это. (Указывает на корзинку). Но вы же знаете, синьорину Кьярину… Когда ей вздумается навести в доме порядок, она неутомима. (С восхищением). Но какая красивая получилась квартира, все четыре комнаты. С этой обстановкой она кажется еще просторнее. У синьорины Кьярины есть вкус, она так прекрасно все сделала… И комнаты тоже очень точно распределила.

ЛОРЕНЦО. Кормилицу с ребенком куда поместила?

МАРИЯ. В дальнюю комнату, поближе к ванной. А ванная какая красивая! Для столовую, правда, не выделили комнату. Просто совместили с гостиной. Спальня для двоих, как и положено, а рядом с кухней еще комнатка для прислуги. Только знаете, профессор… я хотела вам сказать…

ЛОРЕНЦО. Что?

МАРИЯ. Когда синьора переедет туда, оставьте меня здесь.

ЛОРЕНЦО. Почему? Разве не хочешь работать у моей сестры?

МАРИЯ. Скажу вам правду, я не хотела бы перебираться к ним. Когда в доме всего один мужчина, — это совсем другое дело. Вы же почти никогда не бываете здесь… А когда работаете, то и вовсе не выходите из своей мастерской… И что вам принесут поесть, то и спасибо… Ничего особенного не требуете. Нет, правда… если никто не стоит над душой и не твердит без конца — сделай то и сделай это, то работаю намного лучше и с большим удовольствием (С мольбой). Профессор, оставьте меня здесь!

ЛОРЕНЦО. Ну ладно, еще поговорим об этом.

МАРИЯ (убежденно). Нет, я остаюсь тут. К вашей сестре не пойду. (Делает несколько шагов влево и снимает со стены ту же картину, что уже снимал Пуммарола).

ЛОРЕНЦО (поспешно останавливает ее). Да Оставите вы, наконец, эту картину в покое.

МАРИЯ (оправдываясь). Но мне велела синьорина Кьярина.

ЛОРЕНЦО (властно). Оставь ее в покое.

МАРИЯ. Но она же спросит, почему не принесла. Она дважды повторила мне: «Не забудь ту картину!»

ЛОРЕНЦО. А ты скажи, что опять забыла.

ВИРДЖИНИЯ (появляется справа вместе с Пуммаролой, очень взволнована). Разрешите. (Заметив перебинтованную руку дурачка, пугается) Сын мой… что с тобой? (Подходит к дурачку и по-матерински заботливо ласкает его).

ЛОРЕНЦО (лицемерно). Я сделал ему временную повязку. Но рана глубокая. По-моему, его надо отвезти к врачу. Десяток уколов, и все в порядке.

ВИРДЖИНИЯ (растерянно). Ну, если так… А почему же вы сразу не отправили его туда.

ЛОРЕНЦО. Ответственность. Только вы одна можете взять ее на себя, поэтому я и попросил Пуммаролу: «Вели донне Вирджинии подняться сюда».