Мой телефон, лежащий на столе, завибрировал. Номер на экране был незнакомый, но я принял вызов, чтобы отвлечься от спора.

— Холлер слушает.

— Ну, как у меня вышло, Микки?

— Кто это?

— Стикс.

Видеооператор-фрилансер, он поставлял местным новостным каналам проходные сюжеты, время от времени отмечаясь и в сенсациях. Мы были знакомы так давно, что настоящее его имя стерлось из памяти.

— Что у тебя вышло? Извини, я занят.

— Помнишь пресс-конференцию? Помог тебе слегка.

— А, так это ты! Спасибо, спасибо.

— Ну и ты меня не забывай, о'кей? Намекни, если какие новости… эксклюзив, так сказать.

— Само собой, Стикс, не переживай, все будет. А сейчас извини, пока.

Я положил трубку обратно на стол. Мэгги что-то печатала на своем ноутбуке, недовольство ее вроде бы рассеялось.

— Это один тип из новостей, — объяснил я, — может пригодиться.

Она нахмурилась.

— Мы не должны ничего делать тайком. Этические стандарты обвинения совсем другие, чем у защиты.

Я покачал головой:

— Ерунда! И потом, я вовсе не собираюсь делать что-то не…

Дверь распахнулась, и в зал боком ввалился Гарри Босх с двумя картонными коробками из архива.

— Прошу прощения, опоздал, — буркнул он, ставя их на стол.

Ту, что побольше, я узнал: в ней хранились вещественные доказательства с первого процесса. В меньшей, очевидно, были материалы полицейского расследования.

— Три дня искали, — пожаловался Босх. — Оказалось, засунули в ряд за восемьдесят пятый год вместо восемьдесят шестого.

Он взглянул на Мэгги, потом на меня.

— Я много пропустил? Война в штабе?

— Мы обсуждали тактические вопросы и не сошлись во мнениях.

— Вот как?

Босх уселся напротив нас, открыл коробку поменьше, вытащил три папки-гармошки, разложил на столе и переставил коробку на пол. Потом заговорил:

— Знаешь, Микки, если уж говорить о проблемах… По-моему, прежде чем втягивать меня в эту «мыльную оперу», тебе следовало сказать кое о чем прямо.

— О чем, Гарри?

— О том, что вся эта заварушка не из-за убийства, а из-за денег.

— Почему? Какие деньги?

Он молча смотрел на меня.

— Ты про иски Джессапа?

Босх кивнул:

— Да, про них. По пути у нас состоялся весьма интересный разговор. Выходит, если мы его вынудим пойти на сделку, никаких денег он не получит, потому что признавшийся в убийстве уже не может утверждать, что был невинно осужден. Так чем мы на самом деле тут занимаемся: хотим засадить убийцу — или сберечь для города и округа миллион-другой баксов?

Мэгги медленно выпрямилась.

— Что за шутки? — гневно произнесла она. — Если нас…

— Погодите, погодите, — перебил я. — Обсудим все спокойно. Я не думаю, что все так плохо. Мне самому приходило это в голову, но Уильямс ни на что подобное даже не намекал. Он сказал, что Джессапа надо осудить, и уверен, что суд состоится — по тем самым причинам, что вы упомянули. Джессап не пойдет ни на какую сделку, потому что тогда не будет ни выплат от города, ни мемуаров, ни фильмов. Единственный выход для него — выиграть процесс.

Мэгги задумчиво наклонила голову, словно признавая силу доводов, но Босх все не мог успокоиться.

— Откуда тебе знать, что думает Уильямс? — Он поморщился. — Ты человек со стороны. Они тебя накрутили и поставили, а сами потихоньку обделывают свои делишки…

— Он прав, — кивнула Мэгги.