Босх в восторге ударил себя по ляжке. С защитой было покончено. Он взглянул на обвиняемого — тот, видимо, почувствовал и обернулся. В глазах Джессапа горели гнев и осознание катастрофы.

Босх чуть подался вперед и выразительно провел большим пальцем по горлу. Джессап отвернулся.

39

Четверг, 8 апреля, 11:30.

Я не раз испытывал радость в зале суда. Стоял рядом с человеком, которому добыл свободу собственными руками, с дрожью в сердце ощущал свою правоту, выступая перед присяжными, безжалостно сокрушал лжецов, корчившихся на свидетельском месте, — из-за таких моментов я и люблю свою профессию. Однако ни один из них не мог сравниться с тем, что я испытал, когда защита Джейсона Джессапа расползлась по швам на моих глазах.

Когда Эдди Роман позорно дезертировал, моя бывшая жена и второй обвинитель в порыве чувств сжала мне плечо почти до боли, и ее легко было понять. И без того слабая версия обвинения рассыпалась на глазах, присяжные поняли, что вся стратегия Ройса построена на намеренной лжи. В суде такого не прощают. Мы победили, и это знали все — от судьи Брайтман до последнего зеваки в задних рядах. Джессапа вновь ждала тюремная камера.

Я обернулся и кивнул Босху. В конце концов, идея с «немым свидетелем» принадлежала ему. Я видел всем понятный жест Гарри, видел и глаза Джессапа.

Однако заседание еще не закончилось.

— Мистер Ройс, — произнесла Брайтман, — вы будете продолжать?

— Одну минуту, ваша честь…

Над вопросом судьи и в самом деле следовало поразмыслить. В сложившейся ситуации Ройс мог либо списать потери и прекратить допрос, либо ходатайствовать о признании Романа предубежденным свидетелем, дающим показания в пользу противной стороны. Хотя последнее едва ли полезно для профессиональной репутации, однако дает некоторую свободу, позволяя задавать более изощренные вопросы с целью выяснить, почему свидетель вдруг изменил показания. С другой стороны, здесь имелась определенная опасность, поскольку Ройс не включил ожидаемые показания в материалы для обмена сведениями.

— Мистер Ройс, — прикрикнула Брайтман, — наше время не резиновое! Задавайте вопрос, или я передаю слово обвинителю для перекрестного допроса.

Ройс мрачно кивнул, принимая решение.

— Прошу прощения, ваша честь. У защиты больше нет вопросов.

Он понуро побрел к своему столу, где ждал не менее подавленный клиент. Я встал и пошел к трибуне, не дожидаясь приглашения судьи.

— Должен признать, мистер Роман, что ваши показания несколько удивили меня. Так говорила Сара Глисон, что ее сестру убил отчим, или не говорила?

— Нет, не говорила. Меня научили это сказать.

— Кто научил?

— Защитники — женщина-следователь и Ройс.

— Вам что-нибудь обещали за это, кроме номера в отеле?

— Они сказали, что позаботятся обо мне. Сказали, что тут большие деньги…

— Протестую! — выкрикнул Ройс, вскакивая на ноги. — Ваша честь, свидетель явно враждебен и придумывает…

— Он ваш свидетель, мистер Ройс! — прервала Брайтман. — Пускай отвечает.

Роман продолжал:

— Они сказали, что тут большие деньги на кону, мол, на всех хватит.

Джессап с Ройсом не поднимали глаз. Однако излишнее злорадство могло покоробить присяжных, и я перешел к более важному:

— Так что именно рассказывала Сара об убийстве сестры?

— Я уже говорил: она пряталась и видела, как чужой человек схватил ее сестру.